Дьяволы
Шрифт:
— Лучше бы и не просыпались. — Высокий мужчина с лицом, словно выточенным голодом, вышел из чащи справа, опираясь на трезубец. Алекс видела такое оружие — им ловили за горло.
— Или… — хриплый голос с акцентом, и его владелец стоявший слева. Алекс узнала его по пожару городка, но при свете дня он казался еще больше. Расстегнутый плащ открывал покрытую татуировками грудь. Клыки сверкнули в ухмылке. — Скоро пожалеете.
Из леса вокруг кладбища вышли другие — с голодными глазами охотников, промышляющих поимкой воров, еретиков и тех, кого не взяли трусливые.
Алекс отступала, надеясь, что Санни найдет выход.
Санни не видела выхода из этой западни.
Их превосходили числом десять к одному, и счет ухудшался. Тут был оборотень и Санни приходилось держаться против ветра. Две колдуньи-близняшки — избегать их взглядов. А под шикарным плащом Саббаса, как ей чудилось, таилась ловушка похуже торта на день рождения. Не то чтобы Санни когда-либо дарили торт. Она даже не знала, когда у нее день рождения. Но слышала, что это приятно. Может, стоит дожить до своего.
Если протянет этот час.
С момента удара копытом ей стало легче, но ребра все еще ныли при вдохе. Голова пульсировала от голода, живот скручивало. Эти ублюдки явились, как назло, когда она присела по делам. Даже листья плюща приготовила — гладкие, прочные.
Плющ был ее фаворитом.
Санни не видела выхода, но ее стихия это импровизация. Она затаила дыхание, подавив боль, и скользнула к краю кладбища, выискивая возможности.
Первый охотник с арбалетом опустил оружие. Санни наклонилась над надгробием, осторожно вытащила болт пальцем, оставив тетиву пустой. Следующий — с кривым мечом в петле на рукояти. Когда он шагнул вперед, Санни подкралась и надвинула петлю обратно.
— Вы заставили нас изрядно побегать! — Саббас злорадствовал. — Мечтал вернуться в Трою недели назад, заявить о праве, вместо блужданий по этому богом забытому углу.
— Не слышал, позолоченный говнюк? — Волчица Вигга вышла из арки, тяжело положив руку на плечо Алекса. — Это ее право по рождению.
Увидев ее, данец зарычал так глубоко, что вибрация дошла до подошв Санни. Татуировки на его кулаках извивались, будто предупреждая.
— И, к слову о богословии, — брат Диас высунулся из-за Вигги, подняв указующий палец, — Бога принято считать вездесущим.
Санни, стиснув ребра, прислонилась к дереву, ловя прерывистый воздух. Потом, скрипя зубами, вернулась в бой.
Пузатый мужчина в мундире с блестящими пуговицами подъехал к Саббасу, предлагая копье в кожаном чехле:
— Копье, Ваша Светлость?
— Не нужно. — Саббас махнул в сторону брата Диаса, будто смахивая крошки. — Остальные мне неинтересны. — Конь дернулся, когда Санни подкралась, но Саббас грубо дернул поводья. — Можем убить, если настаиваете, — тон будто предлагал соль к обеду, — или свалите и живите.
Брат Диас поморщился:
— Боюсь…
— Не виню вас, — сказала одна из колдуний.
— …мы отказываемся. — Он прикрыл собой Алекса, что вряд ли помогло бы. Монах был худой, но Санни оценила жест.
—
Конь дернулся снова.
— Назовите их.
— Я не позавтракала, — загнула палец Вигга. — Не люблю, когда мне указывают, — второй палец. — И твоя ебаная рожа мне не нравится.
Тишина повисла тяжелой пеленой. В этой тишине Санни вытащила ремень из второй пряжки седла, аккуратно отогнув шпенек.
— Это всего три причины, — заметила вторая колдунья.
Вигга нахмурилась, разглядывая руку, указующую в небо. — А, ну… Моя сила не в счете, — она сжала кулак, хрустнув костяшками, — а в убийствах. Так кто из ваших ебаных клоунов первый?
— Я первый, — данец сбросил плащ. — И последний.
Его тело было сплошь в татуировках и шрамах, мышцы переплетались, как корни дуба. Охотники попятились, заставив Санни отпрыгнуть, присесть на надгробие, а затем спрятаться за ним, ловя воздух. Даже эти головорезы боялись его и и не зря. Разъяренный оборотень рвал бы друзей и врагов без разбора…
И тут Санни осенило.
Она скользнула за камнем, затаив дыхание, и вытащила кинжал из ножен на бедре женщины. Лезвие — узкое, зазубренное. Идеально, чтобы воткнуть в жопу оборотню. С крабом не сработало, но тут, может, повезет.
— Твоя вонь преследует меня днями, — рычал данец, слюна стекала по подбородку.
— Сам-то смердишь, — Вигга вдохнула, — мочой и трусостью.
Данец присел в низкую стойку, губы дрожали. Санни подкралась, ребра горели, рукоять кинжала скользила в потной ладони. Она сфокусировалась на потрепанной заднице врага. Как ныряльщик за жемчугом, задержав дыхание, только вместо устрицы была волчья туша, а вместо жемчужины — безумие.
— Оборотни, — Саббас закатил глаза. — Ладно. Прикончите их быстрее.
— Не волнуйся, — Вигга оскалилась, пока Санни замахивалась кинжалом. — Закончим вмиг.
С ревом данец рванул вперед, взметнув грязь. Вигга бросилась навстречу. Они столкнулись, как два быка, рухнули на землю, катаясь в мокрой траве, круша надгробия.
Санни присела, кинжал замер в руке, лицо в брызгах грязи. Ее лучшие идеи приходили спонтанно. Но эта была явно провальной.
Она отступила к деревьям, сунула кинжал обратно в ножны, а затем, пока женщина следила за схваткой — разрезала ей ремень, оставив штаны едва держащимися.
Вигга оказалась сверху, приятные волны жара пробежали по рукам, когда она вдавила его череп в грязь. Она заорала, лупя его, но он поймал удар ручищей и швырнул ее прочь. Она перекатилась по мокрой траве и вскочила с оскалом, разжав кулак, чтобы поманить его.
Он рванул к ней так быстро, что листья взвихрились за ним и ударил по челюсти. В ушах зазвенело, кровь вскипела.
Нет ничего лучше хорошей драки. Никаких словесных лабиринтов, никаких ускользающих воспоминаний. Только ты, враг, дыхание, кулаки и сила.