Дым: Душа декаданса
Шрифт:
– Вот подумай об этом, а то верит он. Ладно, извини старика за болтливость. Теперь серьезно. Ты же понимаешь, что тебя ждёт, если ты станешь одним из нас?
– Д-да.
– Никаких контактов с внешним миром, выполняешь мои поручения беспрекословно. Никакой связи, максимальная осторожность и анонимность. О существовании родных и близких придется забыть. Ты осознаёшь это?
– К-конечно. Как бу-будто у м-меня есть выбор.
Старик еще раз оценивающе осмотрел своего гостя. Снова пригляделся к молотку. Свет настольной лампы обличил кровавые разводы на бойке.
– Ну, хорошо. Ладно. Ты принят, это очевидно. Первое время будет непросто,
***
«– …То есть вы хотите сказать, что у Правительства Империума нет оппозиции?
«– Конечно. Вот что вы называете «оппозицией»? Несколько нелепых невежд, которые выходят на площади раз в пару месяцев с совершенно безумными популистскими лозунгами?
«– Ну почему же… например, Фракция Перемен. У них немало сторонников.
«– Ой, перестаньте, не напоминайте об этих мошенниках. У нас в Империуме развитое общество верноподданных. И никакие психи, бегающие по улицам, нам не нужны. У них нет конструктивной повестки. Всё, о чем они кричат, это «дайте нам власти, мы хотим воровать». Знаете, у нас в истории уже был период, когда «кухарки управляли государством». И к чему это привело? Поймите, власть народа – всего народа – это безвластие, анархия. Когда все отвечают за всё, никто ни за что не отвечает. А это то, к чему призывает эта ваша Фракция Перемен. Нет. Сегодня Правительством созданы все необходимые институты, чтобы каждый мог принять участие в управлении государством. Но таким образом, чтобы не повредить общему благу.
– Например?
– Каждый может написать прошение. Индивидуальное, коллективное – неважно. И все они рассматриваются в установленном порядке.
– И сколько таких прошений действительно привели к каким-то изменениям?
– Да хоть, например, вспомните Декрет о государственном регулировании информационно-телекоммуникационной сети «Интернет». Его основанием послужило прошение неравнодушного верноподданного, волнующегося о безопасности своих детей.
– То есть вы хотите сказать, что тот самый декрет, которым введена полная государственная цензура в интернете, попросили принять сами люди?
– Во-первых, не надо называть это цензурой. Во вт…»
Марк выключил телевизор. Надоело.
Пасмурная выдалась суббота. Марк вышел на балкон своей холостятской сычевальни и закурил очередную виноградную папиросу. Когда на улице холодает, курение уже не доставляет такое удовольствие. Приходится теплее одеваться, если выходишь на воздух. Окна мансарды выпавшего соседа всё ещё открыты. А ведь уже сутки прошли, неужели у него нет родственников, чтобы закрыть окно? Посмотрел вниз на очередь на автобусной остановке. Пара десятков самых разных людей. В сторону Марка смотрела девушка в красном плащике. Она уставилась на него, наклонив набок голову. Очень похожа на неё. Совсем близко – эти шесть этажей ничто по сравнению с целой упущенной жизнью. Марка опять охватила паника и чувство вины. Он уже должен был привыкнуть ко всему этому – столько лет прошло. Марк дал себе лёгкую пощёчину. Надо меньше пить и обратиться
Докурив, Марк достал из кармана халата и без особого удовольствия подкинул свою монетку. Та тихонько приземлилась на тыльную сторону правой ладони, и адвокат накрыл её левой рукой. Перевернул – решка. Как всегда.
Он лениво убрал монетку и вошёл в квартиру – в гостиную и по совместительству спальню – достал из белого фанерного шкафчика бутылку виски «Скрижаль», наполнил старый 14-гранный стакан. Льда нет. Тёплая «Скрижаль» мерзка на вкус, но ведь пьют не ради этого.
Чем отличается эстет от алкоголика? Где грань? В количестве выпитого или качестве потребляемых напитков? В частоте потребления или обстоятельствах? Сомелье ведь не является алкоголиком только потому, что он – сомелье. Марк всё пытается нащупать ответ на этот вопрос и по сему в последнее время стал чаще пить, хоть и не больше половины стакана горячительного за будничный вечер. И только виски, что не дешевле трёхсот имперских за бутылку, ибо иначе и отравиться можно.
Не успел Марк поднести стакан ко рту, как раздался телефонный звонок. Ему на мобильный каждый день звонят десятки раз – такая работа. И каждый раз его словно бьёт током.
Скрытый номер. Не к добру.
– Надеюсь, не обозлённый клиент.
Марк глотнул виски и таки решился снять трубку.
– Да?
– Сюрприз! Спорим, вы уже и забыли обо мне! – раздался из трубки звонкий женский голос, немножко прерывистый из-за помех на радиочастотах.
Как же тут забудешь – и суток не прошло. Может, повесить трубку, притвориться, что связь оборвалась? Но ведь он сам дал свой номер. Зачем он это сделал? А почему бы, собственно, и нет? Может, наконец, настало время попробовать снова? Никогда. Нет, надо. В конце концов, можно просто пообщаться. Это ни к чему не обязывает. Марк сделал глоток виски. Играем. А может, ей просто нужен адвокат…
– Ау, Марк, вы тут?
– Да, простите. Что-то со связью. Виктория, терпение – явно не самая сильная ваша черта.
– Ой, ну а что, я три года должна была выждать? Наша жизнь итак чересчур коротка. Многие даже не представляют, насколько.
– Да нет, нет, простите… вы можете звонить мне, когда хотите. Ну, или на худой конец, пишите.
– О, нет, если мне интересно общение с человеком, я предпочитаю только личный контакт.
– Это льстит. И как вы видите нашу следующую встречу?
– Я буду вся в белом, а вы будете в чёрном. Шучу. Я хочу вас увидеть в это воскресение. Встретимся в баре «Habentes» в девятнадцать часов.
Неплохой бар. Выпить с ней? Зачем? А вдруг что… нет, не вовремя. А когда наступит «вовремя»? Уже много лет «не вовремя». Марк выпил ещё. Ладно, уже невежливо отказывать.
– Это уже завтра.
– Вас это смущает?
– Нет, простоите… конечно, увидимся с вами завтра.
– Что же вы всё время извиняетесь! Так или иначе, до завтра. И да, возьмите с собой какого-нибудь друга. Я тоже возьму с собой кого-нибудь.
– А это обязательно? – разочаровался Марк, уже настроенный на встречу вдвоем, согласиться на которую и без того было нелегко.
– Но-но, не спешите, мы с вами даже на «ты» ещё не перешли. Расслабьтесь, Марк, судьба не желает нам зла, она просто смеётся над нами. К тому же, «скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».
– И кто с вами будет?
– А вот! Завтра и увидите.
И Виктория, по-детски хихикая, бросила трубку. Короткие прерывистые гудки криком отозвались в голове Марка.