Дым осенних костров
Шрифт:
Беженцы ловили каждое слово, но Амаранта несколько раз ощущала на себе растерянный взгляд скерсалорцев, а когда кто-то из лордов и леди, опустив глаза, обменялись короткими неслышными фразами, она прикусила губу, чтобы не рассмеяться, нервно и желчно. Сейчас они были как на витрине, на всеобщем обзоре скерсалорского Двора, лицезревшего невозможное во всех подробностях: Наль у трона короля, она в кресле супруги рядом с принцем Исналора.
Канцлер Сельвер приглашающе наклонил голову:
— Ваше Величество, вам слово.
Болезненная усмешка коснулась тонких губ Альдара. Король без королевства.
— От себя и от лица моей семьи, династии Чьярн-альдов и моего
— Сколько душ? — почтительно спросил канцлер Сельвер.
— Четыре с половиной тысячи. — Исналорцы ахнули. — Они взяли с собой и часть скотины. Остальные же спешно покинули свои дома, забрав все, что еще могли, и бежали. Около трех тысяч осталось в лесах и горных укрытиях со скотиной и живностью. Почти три с половинй тысячи направились в Лаэльдрин.
И снова тяжелое молчание. Амаранта представила уютную пропахшую смолой прибрежную таверну со свисающими с потолка рыболовными сетями, в которых запутались морские звезды. Там они с Налем проводили много времени, натанцевавшись в волнах прибоя. Стены увешаны глиняной утварью и вышитыми полотнищами, с которых подмигивают и улыбаются в пустоту треска, палтус, камбала, морские окуни, зубатка. Не слышно больше менестреля, играющего на черепашьей лютне, не вьются у столов, выпрашивая лакомый кусочек, двуликие коты. Запах жареной рыбы и имбирного пирога выветрится еще нескоро, но некому теперь оценить его. Дверь тоскливо хлопает на ветру, а солнце, заглянув этим вечером внутрь через цветные слюдяные стекла, осветит лишь гладко выскобленные доски пола, одинокие столы да обороненную кем-то второпях ленту. Потом пол занесет песком… Девушка с трудом удержалась, чтобы не скрестить руки на груди, невольно защищаясь от болезненных образов. Среди эльнарай наконец раздались сдержанные шепотки, уточнявшие друг у друга, какой корабль считается линейным.
— Шли мы, разбившись на отряды, — продолжил Альдар. Сидящий на спинке его кресла Чернильник понуро нахохлился, чувствуя настрой хозяина. Ночекрыл за плечом кронпринца Ранальва по очереди поворачивал голову к каждому говорящему и временами пушил перья. — Когда наш остановился на закате на ночлег, а два других догнали нас, ощутили мы колебание земли и услышали вдали глухие и низкие звуки, идущие словно из скал.
— Тролли! — ахнул кто-то из исналорцев, прижимая к губам тонкие пальцы.
Альдар кивнул.
— Голоса их приближались, они еще не учуяли нас и говорили громко, но оставаться на месте нельзя было ни мгновения. Благодаря нашим сумеречным братьям преодолели мы и самые темные переходы и кручи, но дабы скорее остыл след, бежать пришлось всю ночь, пока не достигли внушивших утешение Горных ворот… — Следующая фраза далась ему с трудом. — За
— Да обретут они свет, — тяжело молвил Ингеральд.
Все присутствующие скорбным эхом повторили его слова.
Сбившиеся неподалеку в стайку твайлари почтительно поклонились королям, подавленные, изнуренные, потерянные. Из всех непрошенных гостей они — самая большая обуза.
Ингеральд опустил глаза на свои фамильные перстни, один из символов власти на руках, держащих Исналор. Тень, которую он так остро чувствовал над королевством все эти зимы, подобралась вплотную. В душе глубоко отозвалось сказанное и не сказанное Альдаром. Ради народа пришлось делать нелегкий выбор, и тот его сделал. В юности Альдар сам лихо бороздил окрестные моря и снискал славу в битвах со свирепыми морскими разбойниками. Однако неслыханная опасность разделила скерсалорцев, и место его было на суше, с теми, кто пошел через горы. Никто не защитит, не воодушевит и не убережет на борту так, как капитаны кораблей. Вверив им часть подданных, возможно, так или иначе лишился он их навсегда. Капитан сам король на своем судне.
— В жилах наших течет одна северная кровь, — нараспев провозгласил Ингеральд, поднимая взгляд. — Народы наши связаны и родственными узами, что крепче закаленной стали. Братья нам и твайлари, и вестери. Когда вторая за две зимы хвостатая звезда явилась возвестить возможные бедствия, и горные тролли двинулись на Королевства, видя в том знак для себя, Скерсалор радушно принял у себя исналорцев. Если бы даже то было не так. Мы рады протянуть вам руку помощи. Несомненно, это будет нелегко, — чуть тише признал он, — однако мы сделаем все, что в наших силах, и возможно, несколько больше. Возблагодарим Создателя, что бегство ваше не случилось зимой.
Под высокие своды вознесся дружный краткий говор.
— Дабы не испытывать гостеприимства нашего дорого брата по короне, — вступила в разговор королева Нерейя, — мы желаем первыми задать вопрос: на какой срок пребывания в Исналоре можем рассчитывать?
— Пусть прежде говорит народ.
— Дождавшись схода снегов, могли бы мы вернуться на побережье много лиг севернее, дабы отстроить новый дом, — опухшие глаза говорившего устало скользнули по присутствующим. Его дорогие одежды измялись, вышивка на рукаве изорвалась и распустилась. На груди висела покрытая сложной резьбой перламутровая раковина — знак принадлежности к Верховному совету. — Однако люди в свою очередь могут настичь нас еще прежде, чем он будет достроен.
— Нет, — резко повернулся к нему разодетый в пух и прах эльнор. В ухе закачалось крупное золотое кольцо. Одежда его заигрывала с человеческой модой: обильное и объемное кружево манжет, банты, оборки. Слащавой внешностью он напоминал бы Алуина — если бы не устрашающий шрам на половину лица и острый, твердый взгляд василькового глаза. Другой глаз был закрыт черной повязкой. — Этот путь нам теперь заказан. Дом потерян навсегда.
По залу прокатился согласный скорбный шепот, отдельные голоса всхлипнули.
— Своих в беде мы не бросаем, — заверил Ингеральд. — Однако с тяжестью на сердце вынужден напомнить, что у судьбоносных решений есть цена.
— Мы не будем Исналору в тягость! — воскликнул из толпы пылкий молодой голос. — Скот из гор лишь нужно пригнать…
— И разместить, — с иронией добавила советница с прической из свернутых кос и такой же резной раковиной на груди, как у усталого эльнора. Опущенной рукой она гладила вальяжно улегшегося у ее ног снежного барса на цепи — тот не слишком ладил с остальными двумя, запертыми пока в свободном вольере для гончих.