Дым осенних костров
Шрифт:
Единственная прямая дорога к порту, именуемому эльфами Гаванью-пристанищем, шла близ человеческого Кавильота, а у эльфа оставалось чуть более двух седмиц, чтобы успеть к отплытию «Изумрудной Зари». Он не посмел упомянуть подготовку к свадьбе и назвал лишь исполнение своих прямых военных обязанностей.
— Отец, он невиновен в обнаружении, — негромко заметил Крисант. — Накажи меня дважды, но едва ли составит труда отвести глаза людей шляпой и соответственной одеждой. Двух появлений этих они не соединят, даже увидев.
Руки Гюнтьерна чуть заметно сжали подлокотники кресла в виде лежащих львов с пронизанными золотыми жилками слюдяными крыльями. Суровое
— Встань, дитя. Я не виню тебя ни в чем, и лишь попечением моим не только о подданных, но и о гостях продиктованы эти меры. — Он посмотрел на принца. — Как полагаешь, сын, предполагает попечение оставить гостя под защитой стен или отпустить навстречу долгу перед другим монархом?
Крисант закусил губу.
Едва первые блики рассвета забрезжили на горизонте, Наль вышел во двор. За спиной возвышался замок Вьельтаэра — легкий, словно воздушный, со множеством эркеров и резных балконов, усыпанный лепниной. Письменное разрешение короля Гюнтьерна покоилось за пазухой человеческого охотничьего костюма, в котором он путешествовал через Франкригг. Голова была занята мыслями о скорой встрече с Амарантой и военном походе. Как глава семьи, он позаботился уже о двух свадьбах — сначала Эйруина и Дэллайи, потом Эйверета и Айслин. Приближение собственной пробуждало в груди теплый сладкий трепет. Поход на орков назначался на вторую половину лета в связи с орочьим календарем. Когда день пойдет на убыль, орда соберется в полном составе для проведения многодневных празднеств, целью которых являются укрепление боевого духа, прошения к земле даровать военные победы и богатые трофеи. Оценки крупных норских военачальников сходились в том, что это последняя возможность собрать лучшие силы и нанести сосредоточенному на небольшой территории противнику решающий удар. Пока потоки жестоких головорезов, подобно разрастающемуся нагноению, не разлились по артериям Северных Королевств.
На лицах провожающих — Джерлета, Крисанта и Дженвиэли читалось одно и то же. Принц повторил отклоненное накануне предложение, подавая Налю унизанную перстнями холеную руку:
— Я дам тебе провожатых, что доедут с тобой до Портового тракта.
— Не стоит вашего беспокойства, Ваше высочество, — с достоинством улыбнулся тот. — Я один из лучших воинов Исналора, и едва ли найдется мне много равных в скорости и мастерстве. Я могу справиться с тремя орками сразу.
Крисант выгнул гордую черную бровь:
— Кронпринцу Исналора будет несомненное приобретение в лице столь доблестного компаньона. Однако дорога длинна и полна опасностей после нашего приключения, а я могу и приказать.
Наль глубоко поклонился:
— Забота ваша и повиновение вашему приказу для меня великая честь. Однако поберегите воинов, Ваше Высочество. В случае волнений все они понадобятся вам здесь, от чего да сохранит вас Небо. Мне же будет легче полагаться на себя. Не зная заботы о спутниках, как на крыльях долечу я до Гавани-пристанища. Солнце поднимается, я должен спешить.
* * *
Знойный полдень был в разгаре, однако от труднопереносимой для нордов жары частично спасал сжимающий дорогу в зеленых объятиях лес. Легконогая серая лошадь Наля шла бодрой рысью. Крисант не пожалел для него одну из лучших в королевской конюшне.
— Пусть слова твои окажутся верны, тезка, — произнес принц напоследок. — Лети.
В порту Наль передаст Чайку дежурным вестери и взойдет на борт, чтобы
К середине дня он проехал уже много лиг, и каменистая дорога была пустынна, не считая последней границы аркаллонских дозоров. До слияния с дорогами франков оставалось менее половины пройденного. Что-то мелькнуло в придорожной траве непривычно яркими желтыми пятнами. Наль инстинктивно повернул голову на движение. Черное тельце земноводного исчезло в корнях корявого каштана. Разве не положено ей пробуждаться в сумерках?
Из-за поворота дороги послышался приближающийся стук копыт. Наль мгновенно определил по звуку, что скачет от одного до полутора десятков всадников, они вооружены и не похожи на вестерийский отряд. Значит…
Вздернув поводья, он развернулся и во весь опор поскакал назад. До пограничного дозора около получаса галопом. Там они отобьются. Несколько потерянных часов не в счет. Путь до Гавани-пристанища занимает около двух седмиц. За это время многое может случиться, и он включал в свои расчеты возможные задержки.
Дорога в этом месте делала широкий поворот. Навстречу ему из-за деревьев показалась вторая конная группа. Наль сразу узнал их: смоляные космы, глаза, горящие азартом хищника, загоняющего добычу, кривые мечи в ножнах. Он придержал Чайку, которая начала лихорадочно вытанцовывать на месте, чувствуя угрозу. Слева с неровных скал сбегали меж деревьев звенящие кристально чистые ключи. Самая превосходная лошадь не пройдет по этим, столь отвесным скользким камням. Справа лес был совершенно диким, не предназначенным для охоты, и даже эльфийскому всаднику не удастся далеко уйти от погони среди частых стволов и густо разросшегося подлеска. Бросить Чайку и убежать самому? Уши Наля вспыхнули от этой недостойной мысли. Он стиснул пальцы на рукояти Снежного Вихря и вызывающе вскинул голову. Орки берут количеством. Эльнарай побеждают мастерством.
18. Медальон. Грядут великие напасти
Сознание понемногу начинало возвращаться, но первое, что ощущалось все острее, была боль. Самый пик ее пульсировал в голове, от чего перехватывало дыхание и подступала тошнота, так, что остальные раны казались пустяковыми. Потом сквозь мутную темную пелену начали раздаваться голоса — резкие, похохатывающие, но неясные, многократно отдающиеся эхом. Забрезжил свет — должно быть, неподалеку отбрасывал красные блики костер, а вокруг опускался вечер. Наль попробовал пошевелиться. Не сразу удалось поднести руку к источнику боли. Пальцы коснулись горячего, липкого и вязкого. Засыхающая рана, из которой еще продолжала сочиться кровь. Он сдавленно зашипел — следовало быть осторожнее.
Хриплые голоса взорвались хохотом. Наконец Налю удалось раскрыть глаза, и сквозь рябящие мутные пятна различить орков, толкающихся над ним, чтобы не упустить зрелище. Он лежал на земле поодаль от костра. Новое движение убедило их — пленник пришел в себя. Мир до сих пор отказывался показаться в своем обычном виде — только смазанные силуэты, световые пятна и запах гари.
Орки засуетились, взявшись за привычное дело. На привале пленников привязывали к дереву или груженой телеге, чтобы созерцать во всей красе беспомощного врага, а тот должен был испытывать страх и униженно наблюдать за победным пиром.