Дюна
Шрифт:
Вокруг нее послышались изумленные вздохи:
— Вода падает с небес… течет по земле.
— Известно ли тебе, что с нами случилось несчастье и некоторые потеряли воду из своих карманов-ловушек? Они окажутся в горькой беде прежде, чем мы вернемся в Табр к нынешнему утру.
— Откуда мне было знать? — Джессика тряхнула головой. — Раз они нуждаются, отдайте им эту воду из ранца.
— Для этого ли предназначалось такое богатство?
— Я берегла воду, чтобы сохранить жизнь, — ответила Джессика.
— Мы принимаем твое благословение, сайидина.
— Ты не подкупишь
Стилгар встал перед Джемисом.
— Так, значит, ты собираешься вызвать ребенка на поединок с собой, взрослым мужчиной, — ядовитым тихим голосом спросил он.
— На вызов должны ответить.
— Даже если он находится под моим покровительством?
— Я опираюсь на закон амтала, — сказал Джемис, — это мое право.
Стилгар кивнул:
— Имей в виду, если парень не зарежет тебя сам, ответишь перед моим ножом. И в этот раз я не стану удерживать его, как когда-то.
— Но вы не можете так поступить, — сказала Джессика, — ведь Пол…
— Не вмешивайся, сайидина, — сказал Стилгар. — Ох, ты можешь сейчас взять меня, и его, и любого среди нас… только не всех сразу. Что должно быть — будет, таков амтал.
Джессика умолкла, разглядывая в зеленоватом свете шаров эту дьявольскую жесткость, вдруг проступившую на его лице. Переведя взгляд на Джемиса, она заметила углубленное выражение на его лице и подумала: «Это можно было предвидеть. Он из тех, кто думает. Из молчаливых, что преобразуют себя изнутри. Мне следовало бы догадаться».
— Если ты что-нибудь сделаешь с моим сыном, — сказала она, — тебе придется иметь дело со мной. Я вызываю тебя, а потом я разрежу тебя на части, по суставу.
— Мать, — Пол шагнул вперед, тронул ее за рукав, — быть может, если я объясню Джемису, как…
— Объясню! — фыркнул Джемис.
Поглядев на фримена, Пол умолк. Он не боялся боя. Его будущий противник был несколько неловок и в ночной схватке на песке моментально оказался поверженным. Но будущее кипело вокруг… он видел собственную смерть от ножа в этой пещере и забыть этого не мог. В том будущем, что ожидало его, возможностей уцелеть было так мало!
Стилгар сказал:
— Сайидина, теперь отойди и…
— Перестань звать ее сайидиной! — перебил его Джемис, — право на это еще надо доказать. Да, она знает молитву! Ну и что? Ее знает каждый ребенок.
«Наговорил он достаточно, — подумала Джессика. — Ключ я подобрала и могу связать его одним словом, — она заколебалась. — Всех же не свяжешь».
— Потом ты ответишь мне, — сказала Джессика переливчатым тоном, слегка визжащим в начале и твердым в конце.
Джемис поглядел на нее, на лице его проступил испуг.
— Ты узнаешь у меня, что такое предсмертные муки, — тем же тоном продолжила она, — помни об этом во время поединка. Твои муки будут такими, что гом джаббар покажется ничем рядом с ними. Покорчишься у меня, прежде…
— Она пытается заговорить меня! — задохнулся от возмущения Джемис. Стиснув кулак, он поднес его к уху. — Я требую, чтобы
— Да будет так, — произнес Стилгар, предупреждающе поглядев на Джессику, — если ты заговоришь вновь, мы будем считать тебя виновной в колдовстве, и ты поплатишься за это, — кивком он приказал ей отступить назад.
Джессика ощутила, что какие-то руки потянули ее назад вежливо, но осторожно, не давая оступиться. Толпа отступила от Пола, лишь Чени, этот эльф, нашептывала что-то ему в ухо, кивая в сторону Джемиса.
Внутри толпы образовалось кольцо. Принесли еще несколько светошаров, потом все переключили на желтый свет.
Джемис вступил внутрь круга, снял одеяние и перебросил его кому-то в толпе. Он стоял в дымчато-сером, облегающем тело конденскостюме, залатанном и заштопанном во многих местах. На мгновение он припал к трубке у плеча, выпил воду из кармана. Потом выпрямился, стянул с себя костюм и аккуратно передал его в толпу. Теперь он выжидал в исподнем, на ногах его было что-то похожее на плотные носки, в правой руке поблескивал крис.
Джессика смотрела, как эта девочка Чени помогала Полу, как вложила в его руку крис, как он приподнял его, проверяя вес и баланс. И тут она поняла, что Пол настолько тренирован в пране и бинду, что каждый нерв, каждый мускул его тела прошел обучение в жестокой школе, и что учителями его были Дункан Айдахо и Гарни Холлек, ставшие легендарными еще при жизни. Мальчик знал и тайные приемы Бинэ Гессерит, он казался собранным и спокойным.
«Но ему же только пятнадцать, — подумала она, — и у него нет щита. Лучше бы прекратить все это. Какой-нибудь способ должен ведь найтись…» — она подняла голову, встретилась глазами со Стилгаром.
— Ты не можешь остановить поединок, — проговорил он, — и ты должна молчать.
Прикрыв ладонью рот, она подумала: «Я посеяла страх в сердце Джемиса. Он замедлит руку его… может быть. Если бы я только умела молиться… по-настоящему, истинному Богу!»
Пол остался теперь один у края кольца, на нем были лишь фехтовальные брюки, которые он носил под конденскостюмом. Нож-крис он держал в правой руке. И на поединок на усыпанной песком скале он вышел босым. Айдахо не раз предупреждал его: «Если ты опасаешься оступиться, лучше бейся босым». В памяти были свежи и полученные от Чени наставления: «Парируя удар, Джемис поворачивается вместе с ножом направо. У него такая привычка, ее видели все. Он будет целить в глаза, чтобы ты моргнул, давая возможность ударить. А еще — он бьется обеими руками. Будь готов — он будет менять руку».
Но все это было ничто рядом с опытом, приобретенным в фехтовальном зале, рядом с боевыми инстинктами, которые вколачивались в него учителями час за часом, день ото дня.
Вспомнились слова Холлека: «Хороший боец думает об острие, лезвии и крестовине одновременно. Острие тоже может резать, лезвие — колоть, а крестовиной можно захватить клинок противника».
Пол глянул на крис. Чашки или крестовины не было, только узкая полоса охватывала рукоять, защищая приподнятым краем пальцы. «А еще, — подумал он, — я не знаю, как ломается этот нож, и есть ли такая сила, что может его переломить».