Дюна
Шрифт:
Нефуд казался несчастным:
— Да, милорд.
— И ты скажешь командиру сардаукаров, что я хочу допросить Хавата и Кайнса одновременно, используя их друг против друга. Уж это до него дойдет, я думаю.
— Да, милорд.
— А когда они окажутся в наших руках… — барон кивнул.
— Милорд, сардаукары захотят, чтобы на всех допросах присутствовал их наблюдатель.
— Я уверен, мы сумеем вовремя изобрести причину избежать присутствия любых нежелательных свидетелей, Нефуд.
— Понимаю, милорд. Тогда с Кайнсом
— Несчастный случай произойдет и с Кайнсом и с Хаватом, Нефуд. Но только с Кайнсом все случится немедленно. А Хават мне нужен. Да. Ах, да.
Нефуд моргнул, глотнул. Казалось, он собирался что-то спросить, но не решился.
— Хавату будут давать еду и питье, — сказал барон, — причем с симпатией, с уважением. А в воду ему ты добавишь остаточный яд, разработанный покойным Питером де Врие. А потом проследишь, чтобы в его пищу не забывали добавлять противоядие, впредь… пока однажды я не прикажу вам забыть.
— Противоядие, да, — Нефуд качнул головой. — Но…
— Не будь тупым, Нефуд. Герцог едва не убил меня этим зубом, с ядовитым газом. И один его выдох в моем присутствии лишил меня моего бесценного ментата, Питера. Мне нужна замена…
— Хават?
— Хават.
— Но…
— Ты собираешься сказать мне, что Хават предан Атридесам. Верно, но Атридесов нет больше в живых. Его следует убедить, что не он виноват в поражении герцога. Дескать, все это дело рук ведьмы-гессеритки. Он служил раньше недостойному господину, чей разум затуманивали эмоции. Ментата всегда восхищает возможность вычислять, не учитывая эмоций. Мы сосватаем грозного Сафира Хавата.
— Сосватаем. Да, милорд.
— К несчастью, у Хавата был не слишком состоятельный хозяин, он не мог поднять своего ментата до вершин разума, которые по праву принадлежат ментатам. Хават даже увидит в этом частицу правды. Герцог не был в состоянии позволить себе нанять самых деловых агентов, чтобы предоставить своему ментату необходимую информацию, — барон поглядел на Нефуда. — Никогда не следует обманывать самого себя, Нефуд. Правда — могущественное оружие. Мы знаем, чем одолели Атридесов. И Хават знает это. Мы сделали это богатством.
— Богатством. Совершенно верно, милорд.
— Мы сосватаем Хавата, — сказал барон, — укроем его от сардаукаров и будем держать в резерве… о противоядии можно забыть в любой день. Остаточный яд никак не удалить. И, слушай, Нефуд, Хават ничего и не заподозрит. Противоядие не обнаруживается ядоискателем. Пусть он сканирует все свои блюда, но никогда не заметит и капли яда.
Глаза Нефуда расширились в знак понимания.
— Отсутствие иных вещей, — сказал барон, — может быть столь же смертоносным, как и присутствие их… отсутствие воздуха, э? Или отсутствие воды? Отсутствие всего, к чему есть привычка. — Барон кивнул. — Понимаешь меня, Нефуд?
Тот глотнул: «Да, милорд».
— Тогда действуй. Отыщи командира сардаукаров
— Сию минуту, милорд, — Нефуд поклонился, повернулся и торопливо вышел.
«Хават перейдет ко мне, — подумал барон. — Сардаукары отдадут его. Разве что заподозрят, что я собираюсь погубить ментата, и я дам основания для таких опасений! Глупцы! Один из самых опасных ментатов во всей истории, ментат, обученный убивать, и они отдадут мне его, как безмозглую куклу, чтобы я сломал ее. Я покажу им, как пользоваться подобными игрушками».
Барон потянулся рукой под драпировку рядом с его поплавковой кроватью и нажал кнопку звонка, чтобы вызвать своего старшего племянника Раббана. Улыбаясь, он откинулся назад.
Все Атридесы погибли!
Тупица-капитан, конечно, прав. Безусловно, ничто не оставалось в живых на Арракисе там, где прошла песчаная буря. Тем более экипаж орнитоптера… И женщина, и мальчишка мертвы. Взятки нужным людям, немыслимые расходы на обеспечение подавляющего военного превосходства на этой планете… лукавые доносы, предназначенные для ушей лишь самого императора, — все продуманные ходы наконец дали свой плод.
Сила и страх… страх и сила!
Теперь барон ясно видел дальнейшее… Когда-нибудь Харконнен станет императором. Не он сам, не дитя его собственной плоти. Но Харконнен. И конечно, не Раббан, которого он только что вызвал. Младший брат Раббана. Юный Фейд-Раута. Этот мальчишка был по сердцу барону, в нем было нечто симпатичное для Харконненов… свирепость.
«Очаровательный мальчик, — подумал барон, — через год-другой, когда ему будет семнадцать, станет ясно, получится ли из него орудие, с помощью которого Дом Харконненов сумеет захватить трон».
— Милорд барон.
Перед дверным полем опочивальни барона стоял невысокий, крупнолицый, полный мужчина, с близко посаженными глазами, широкоплечий, — как и все Харконнены по отцу. Его жир еще был плотен, но было ясно, настанет день, когда и ему придется воспользоваться поплавками, чтобы поддержать жирное тело.
«Танк, — подумал барон, — с умом атлета. Нет, он не ментат, мой племянник, не Питер де Врие, но, быть может, никто лучше его не подходит для будущего дела. Если я только позволю… он сотрет все в пыль на своем пути. О, как же его возненавидят здесь, на Арракисе!»
— Мой дорогой Раббан, — начал барон. Дверной пентащит он выключил, но намеренно перевел свой личный на полную мощность, чтобы подрагивание поля было заметно в лучах светошара, находившегося возле постели.
— Вы вызвали меня, — произнес Раббан, вступая в комнату. Бросив мимолетный взгляд на колеблемый щитом воздух, он поискал поплавковое кресло, не нашел и остался стоять.
— Стань поближе, чтобы я мог тебя видеть, — сказал барон.
Раббан сделал еще шаг, подумав при этом, что проклятый старикашка специально убрал все кресла, заставляя гостей стоять.