Джек Ричер, или Дело

Чайлд Ли

— Так это же Миссисипи, — со вздохом ответил он. — А чего ты ожидал?

— Но в действительности они прибыли из Теннесси, — уточнил я. — И ты не понял сути. Они не просто оказались здесь. Они действовали не по собственному капризу. И не проводили здесь свои отпуска. Их разместили здесь и развели по позициям. Они имели контакт с кем-то, кто точно знал, когда, где, в каком количестве и для чего они могут потребоваться. Кто бы мог владеть такой информацией?

— Кто-то, кто обладал всеми фактами с самого начала.

— И где мы могли бы найти этого человека?

— Где-то наверху.

— Согласен, —

ответил я. — Какие мысли насчет того, кто это?

— Абсолютно никаких.

— Ты уверен? Тебе надо дать мне всю необходимую информацию, чтобы я мог делать здесь то, что в данном случае необходимо, — если ты, конечно, имеешь на это полномочия.

— Я уверен. У тебя и так есть вся информация, которую имею я.

— Отлично, тогда отправляйся назад в свой офис. Ровно через пять минут, начиная с этой секунды, я перезвоню тебе. Можешь не обращать внимания на то, что я тебе скажу, потому что в сказанном мною будет мало смысла. Но будь на линии достаточное время для того, чтобы магнитофоны успели раскрутиться и записать все.

— Постой, — вдруг остановил меня Гарбер. — Мне надо тебе кое-что сказать.

— И что же?

— Новости из Корпуса морской пехоты.

— И что это за новости?

— Кое-какое дело, связанное с Элизабет Деверо.

— И что это за дело?

— Я пока не знаю. Они набивают себе цену. Делают из мухи слона, вкручивая мне, насколько трудно им получить доступ к этому делу. Папка, в которую попали касающиеся ее документы, похоже, имеет какой-то особый гриф секретности. Наивысшей категории. Там, среди прочих, находится самое важное в мире дело, а вместе с ним и чушь собачья такой же категории. Но известно, что примерно лет пять назад имел место какой-то серьезный скандал. Суть дела в том, что из-за Деверо нескольких военных полицейских поперли из Корпуса без всяких на то причин. По слухам, причиной явилась личная ревность.

— Пять лет назад, то есть за три года до ее ухода из Корпуса? Она уволилась из Корпуса с хорошей аттестацией и сохранением привилегий?

— Да, именно так.

— Добровольное или принудительное расторжение контракта?

— Добровольное.

— Тогда все это пустое, — махнул рукой я. — Не морочь себе голову.

— Ты думаешь не головой, а другим местом, Ричер.

— Пять минут, — напомнил ему я. — Дуй на свое место.

Официантка долила кофе в мою чашку, и я выпил почти все, пока мысленно отсчитывал триста секунд. Затем снова подошел к телефону и набрал прямой номер Гарбера. Он ответил, и я представился:

— Сэр, это майор Ричер докладывает из Миссисипи. Вы меня слышите?

— Четко и ясно, — ответил Гарбер.

— Мне стало известно имя того, кто командовал «Свободными гражданами Теннесси» в Келхэме. Это командование было частью преступного сговора, в результате которого произошло два убийства и два уголовных преступления. Мне назначена встреча, и мне необходимо быть в Пентагоне послезавтра, а затем я немедленно прибуду на базу, и на тот момент времени введу в курс дела начальника военно-юридического управления армии.

Гарбер был шустрым парнем. Он быстро понял, в чем дело, и как следует сыграл свою роль.

— И кто этот человек? —

спросил он.

— Я бы предпочел не называть его имени в течение сорока восьми часов, если вы не возражаете, — ответил я.

— Понимаю, — важно произнес Гарбер.

Закончив разговор, я положил трубку и почти тут же набрал новый номер. Офис полковника Джона Джеймса Фрейзера, расположенный в глубинах Пентагона. Офицера ведомства по связям с Сенатом. Я соединился с сотрудником, ответственным за планирование расписания встреч, и мне назначили прием на послезавтра на двенадцать часов в его офисе. Я не сказал цели своего визита, поскольку сам еще не знал ее. У меня не было реальной причины просить о встрече. Мне просто надо было побывать кое-где в этом гигантском здании. В качестве наживки в капкане.

После этого я сел за столик и стал ждать Деверо. Женщину, которая ест, как она, долго ждать в кафе не придется.

Глава 54

Деверо появилась через полчаса; выглядела она бледной и опустошенной. Сообщать родным о смерти никогда не бывает приятным делом. Особенно если молния бьет второй раз по матери, которая еще не оправилась от первого удара. Но все это — часть работы шерифа. Родители, потерявшие ребенка, никогда не смогут оправиться от полученного удара. А как может быть иначе?

Элизабет села напротив меня, глубоко и тяжело вздохнув.

— Плохо? — спросил я.

Она молча кивнула и произнесла после недолгой паузы:

— Ужасно. Она не будет голосовать за меня, в этом я уверена. Думаю, если бы у меня был дом, она бы его сожгла. А была бы собака, она бы ее отравила.

— Не стоит обвинять ее, — сказал я. — Второй снаряд в ту же воронку.

— Я думаю, что скоро будет и третий снаряд. Эта женщина выйдет в полночь на железнодорожное полотно. Гарантирую, что так и будет. Не позже чем через неделю.

— Такое раньше случалось?

— Нечасто. Но поезда всегда проходили там, один раз в течение ночи. Словно напоминали, что у вас есть выход, если вы в нем нуждаетесь.

Я ничего не сказал. Я хотел вспомнить полуночный поезд в другом, более приятном и счастливом контексте.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, но не буду.

— И о чем же?

— Кто притащил в лес этих идиотов?

— И почему ты не хочешь спросить об этом?

— Потому что мне кажется, здесь целая куча разных взаимосвязанных вопросов. На базе происходит какой-то серьезный кризис. Неполный ответ окажется бессмысленным. Ты должен рассказать мне все. Но я не хочу просить тебя об этом.

— Я не смог бы рассказать тебе всего, даже если бы захотел. Поскольку не знаю всего. Если бы я знал все, меня бы здесь уже не было. Дело было бы сделано, я вернулся бы назад и занялся другой работой.

— И тебе не терпится поскорее отчалить отсюда?

— Ты закончила?

— Нет, я просто спрашиваю. Я ведь была там сама, не забывай об этом. Рано или поздно, мы все ждем момента, когда погаснет свет. Мне интересно, почувствовал ли ты это. Или для тебя это еще не пришло.

— Нет, — ответил я, — на самом деле я не хочу возвращаться обратно. Но в основном из-за секса, а не из-за работы.