Джип, ноутбук, прошлое
Шрифт:
– Ваш муж писал стихи.
– Стихи? – Новость просто ошеломила женщину.
– Да. Стихи. Стихи для детей.
– Он никогда…
– Я же говорю, он стеснялся. Знаете, есть такой психологический феномен…
Брови женщины взлетели вверх, как будто Юля произнесла колдовское заклинание на симпозиуме физиков-ядерщиков.
– Человек, – продолжала Юля, – охотнее расскажет о своих тайнах незнакомцу, чем хорошо знакомому человеку. Просто потому что не нужно думать о реакции на свое откровение и можно просто облегчить душу.
Ребенок за стеной снова заплакал.
– Ну да, – принужденно улыбнулась
– Да, – улыбнулась в ответ Юля, – хоть тростнику, но рассказать. Вернемся к Николаю Эммануиловичу. В разговоре я упомянула о том, что у нас есть дочь…
– У вас дочь?
– Да, Аня, десять лет.
– Простите, продолжайте.
– Итак, я упомянула о дочери, и ваш муж решил узнать мое мнение о своих тайных стихах. Он вынес мне целую пачку бумаги и попросил почитать их дочери и рассказать потом ее мнение. Как он сказал: «Стихи для детей, и оценивать их должны дети».
– И что? – Жена журналиста заинтересовалась.
– Они гениальны, – просто сказала Юля. – Ваш муж мог стать знаменитым, знаменитейшим детским писателем, чьими стихами зачитывались бы дети и через сто лет.
Юля кашлянула, ощущая пересохшее горло.
– Простите, а можно мне воды?
– Феня, принеси стакан воды!
Выпив, Юля вернула стакан служанке, тут же скрывшейся, и продолжила:
– Я уже почти дочитала произведения вашего мужа и собиралась вернуть. Но тут случилась эта ужасная трагедия…
Женщины помолчали.
– Это они? – кивнула Мария Борисовна на сверток. – Те… стихи?
– Да. Я возвращаю их вам.
– Почему? Если, как вы говорите, они гениальны? Никто не знал о том, что это стихи Коли, вы могли бы издать их под своим именем…
– Не могла. Это… это просто неправильно. Все равно что снять кольцо с покойника, лежащего в гробу, мол, оно ему все равно не понадобится. Возьмите стихи, напечатайте их, пусть имя вашего мужа продолжает жить и радовать детей, даже после его смерти…
Мария Борисовна расплакалась.
– Ну как? – спросил Руслан жену, выходящую из дома, где жил, пока не встретился с пришельцами из будущего, известный журналист, так и не ставший дедушкой Корнеем.
– Отдала, рассказала.
– Она не приняла тебя за его лю… – Руслан оглянулся на Аню.
– «Лю», приходящая к вдове и дарящая ей детские стихи, написанные ее же мужем, – это за гранью добра и зла. Куда поедем?
– Аня?
– А давайте просто погуляем?
Руслан расплатился с извозчиком, который наверняка посчитал их очень странными пассажирами. Сначала кружили-кружили по городу – то езжай побыстрее, то помедленнее, то здесь остановись, то здесь поверни. Как будто за ними волки гонятся.
Извозчик и не подозревал, что был недалек от истины. «Потрошитель»-то до сих пор не выявлен. Кто его знает, может, отчаявшись подслушать, он примется следить за Лазаревичами? Наводить убийцу на жену Чуковского и становиться причиной гибели еще одного невинного человека Руслан не хотел. Вот и пришлось пытаться «оторваться от хвоста».
Они неторопливо вышли к набережной Фонтанки и зашагали вдоль замерзшей речки. А куда торопиться?
Сегодня пятница, работа над автомобилем, который все называли «Фрезе», а Руслан про
В воскресенье у Ани – сдвинувшийся на декабрь день рождения. Что она хочет в подарок, дочка еще не придумала, а из приглашенных гостей – только мальчик Володя, с которым она познакомилась на празднике воздухоплавания.
Вот и гуляют Лазаревичи по столичному граду Питеру.
Прошли мимо Аничкова моста, где укрощали огромных коней серые от инея юноши. На шумный и многолюдный Невский они сворачивать не стали и продолжили медленную прогулку вдоль реки.
Возле моста вмерзла в лед большая баржа с дымящей кирпичной трубой и надстройкой, на которой располагались торговые помещения. Внутрь входили и выходили люди, вынося свертки, из которых торчали рыбьи хвосты, иногда слабо пошевеливающиеся. Этакий магазин живой рыбы. У входа торчали бревнами огромные замороженные рыбины, которые Аня сначала приняла за деревянные. Даже сбегала потрогать. Нет, настоящие.
Чуть дальше рабочие заливали каток.
Вообще, несмотря на будний день, праздно прогуливающегося народу было довольно много. Хотя не сравнить с толчеей современного Питера.
Лазаревичи хотели выйти к Летнему саду – просто стало интересно, как там зимой, – но спутали берега, так что Летний сад оказался через Фонтанку от них.
Они остановились передохнуть, подышать морозным воздухом и полюбоваться длинным желтым зданием классического стиля.
Неподалеку, возле гранитного парапета, стоял и грустил остроносый молодой человек в меховой шапке и расстегнутой шинели, под которой виднелся зелено-желтый мундир. Впрочем, грустил он недолго: воровато оглянувшись, человек – скорее всего, студент – достал из кармана серебряную стопку, налил в нее прозрачную жидкость из маленькой бутылки и залихватски опрокинул в рот. Судя по сразу повеселевшему лицу, в бутылке была не сельтерская. Студент выпил еще одну порцию и, покачиваясь, как будто у него закружилась голова, удалился.
– Папа! А мне так можно?
На льду Невы кипела жизнь: туда-сюда перемещался народ, рабочие укладывали прямо на лед что-то издалека похожее на рельсы. «Трамвай будут пускать», – хмыкнул про себя Руслан: пронесся конькобежец, держащий в руках бамбуковую рамку с натянутой тканью.
Но Аня имела в виду немного иное: по длинным ледяным дорожкам, пересекавшим реку тонкими нитями, с берега на берег ездили деревянные кресла на полозьях. Не сами, понятное дело: кресла толкал сзади специальный человек, а-ля рикша.
– Садись, барин, – подкатил к ним кресло мужик в потертом полушубке. – За копейку перевезу.
– Юля?
Юля посмотрела на тяжело дышащего «рикшу».
– Нет, знаешь, как-то не хочется.
– Мама!
– Если хотите, можете с папой покататься.
– Нет! – Тут уже был против Руслан.
Бросать жену одну он не собирался.
– Руслан, не переживай, я вас здесь подожду. – Юля взмахнула муфтой. – Все в порядке, никто меня не тронет.
Лазаревич заколебался. С одной стороны, не хотелось рисковать Юлей, с другой – лишать прогулки Аню, у которой и так мало радостей…