Джоконда и паяц
Шрифт:
– Он правда талантлив.
– Чертовски, – удивленно подтвердила натурщица. – Не думала, что такое бывает. Раньше Сема казался мне заурядным. Многие критиковали его, в том числе и Светлана, его жена. Десять лет назад он просто загипнотизировал меня, подавил и развратил. Я поздно прозрела. А в последнее время его будто подменили. Я взглянула на наброски Джоконды, которые он сделал с меня, и поразилась. Не могу поверить, что это рука Артынова. Каждая линия полна жизни, каждый штрих волнует, каждый мазок светится.
– Как
– У меня было дежавю. Я страшно стеснялась, он подтрунивал надо мной.
– Позволял себе вольности?
– Не знаю, как и сказать, – зябко повела она плечами. – Сема не прикасался ко мне, если ты об этом. Но я переживала странные ощущения… не могу передать их словами.
– Ты вспомнила, как вы любили друг друга?
– Это нельзя назвать любовью. Артынов говорил о Пикассо… о том, что искусство сексуально по своей сути. Творческий акт – больше, чем создание образа.
– Не понимаю, – покачал головой Лавров, вспоминая, какое чувство зажгла в нем Венера, какую сладкую тревогу заронила в его сердце.
– Это не поддается объяснению, – вздохнула Ложникова.
– Артынов не предлагал тебе провести какой-нибудь магический ритуал? – спросил он.
– Нет.
– Значит, это был обычный сеанс?
– Ты как будто разочарован! – усмехнулась Эмилия. – Чего ты ожидал?
– Надеялся, что Артынов устроит жертвоприношение, и мы уличим его.
– В чем? В убийстве? А жертвой должна была быть я?
Вместо ответа он потянулся к ее губам, но она отстранилась.
– Я пошутил, – оправдывался Лавров. – Шуток не понимаешь?
– Ничего себе, шуточки. У тебя есть сигареты?
– Ты куришь?
– Бросила.
– Тогда не стоит начинать.
Пока они говорили, «туарег» стал белым и пушистым от падающих хлопьев. Дворники работали непрерывно, но снег моментально покрывал лобовое стекло.
– Поехали, – печально сказала Эми. – В больнице уже закончились посещения. Мне лучше не задерживаться.
Он не сразу сообразил, о чем идет речь. Разумеется, о муже, которого она обманывает.
– Прости. Я увлекся.
– Расставлять ловушку для Артынова так увлекательно? Между прочим, рискую я, а плоды соберешь ты. Ладно, хватит болтать. Меня муж дома ждет.
Снегопад породил на дорогах заторы. Эмилия нервничала и названивала Метелкину. Тот выразил недовольство, что ужинает один.
Лавров пытался объехать пробки и спустя час доставил пассажирку по адресу.
– Останови здесь, – попросила она. – Валера обещал встретить меня. Не хочу, чтобы он видел твою машину.
Она шагнула в снежную тьму, обернулась и помахала ему рукой в замшевой перчатке…
Артынов покинул мастерскую около полуночи. У него внутри все горело. Новая Джоконда-Эмилия с первых же
– Рафик, сволочь, – бормотал он, спускаясь по лестнице вниз. – Сам бы ты на воровство не отважился. Наверняка подговорил какого-нибудь мазилу из бывших однокашников обокрасть меня. Я этого так не оставлю. Где-то да вы проколетесь!
Каким образом он изобличит грабителя, Артынов не задумывался. Способ найдется. Сама судьба подскажет. Джоконда-Алина создана не для того, чтобы прозябать в безвестности. Она о себе еще заявит.
Дом уже спал. В парадном ночевали коты. Художник обогнул коврик, подстеленный для животных сердобольными жильцами, как вдруг по спине прокатился холодок.
– Кто здесь? – напрягся Артынов.
В тишине лестничных пролетов его голос подхватило гулкое эхо. Художник явственно ощутил чье-то присутствие.
– Рафик, ты?
В ответ – ни звука. Только зашевелились на коврике пушистые зверюги, сверкая глазами.
Артынов рванулся вперед и толкнул дверь парадного. В лицо ударил ветер со снегом. Не разбирая дороги, художник помчался ловить такси.
Едва Артынов покинул парадное, как из тени под лестницей выскользнула человеческая фигура. Это была женщина. Она метнулась вверх и через пару минут оказалась у дверей в мансарду. Ключи, которые она вытащила из кармана, не подходили к замку.
– Черт…
После кражи художники поменяли замок. Очевидно, женщина этого не учла. Она потопталась у двери, повздыхала и отправилась восвояси. Внизу ей под ноги кинулся черный кот. Женщина с трудом сдержала крик и шарахнулась в сторону. Хлопок входной двери заставил ее вернуться в убежище, где она пряталась.
Ей не было видно, кто вошел в подъезд, но шаги, похоже, принадлежали мужчине. Неужели Артынов заподозрил неладное и вернулся?
Топ… топ… топ… человек преодолевал этаж за этажом. Женщина вместо того, чтобы бежать на улицу, выбралась на свет, постояла, задрав голову и прислушиваясь. Если это жилец, она дождется, пока тот скроется в квартире.
Мужчина поднимался все выше, его шаги звучали все глуше. Женщина решилась и двинулась следом. Вверху что-то щелкнуло, скрипнуло. Преследовательница замерла, затаив дыхание. Вокруг стояла тишина.
Два лестничных пролета – и женщина оказалась у двери в мансарду. Мужчина исчез. Она осторожно потянула за ручку. Сердце стучало в горле, билось в висках. В темноте «холла» незваная гостья чуть не налетела на горшок с засохшим цветком.
Слева, из-под двери в мастерскую Артынова, пробивался желтый свет. Женщина на цыпочках ступала по пыльным половицам. Каждый скрип оглушал ее, она дрожала от страха. Подкравшись к двери, гостья прильнула ухом к щелке.