Джулия
Шрифт:
Джулия внутренне съежилась от этого взгляда. Она испугалась, что Гермес заметит ее морщины и седину в волосах, заметит, что ее фигура уже не такая изящная, что она уже не та юная девушка, а зрелая женщина. Страх показаться ему некрасивой залил алой краской ее щеки, и она удивительно похорошела.
— Я даже хотел позвонить тебе, — сказал Гермес.
— Мне? — удивилась Джулия. — Зачем?
— Я хотел позвонить писательнице Джулии де Бласко после того, как увидел ее по телевизору и прочел хвалебные рецензии на ее романы.
— Мы бывали с тобой на одних приемах. Почему ты ни разу не подошел? — упрекнула его Джулия.
— А что бы я сказал? Здравствуйте, двадцать лет назад я вас поцеловал в саду на улице Тьеполо, давайте возобновим знакомство. — Гермес рассмеялся.
— Значит, ты не забыл.
— Это был самый холодный июнь в моей жизни.
— Ты помнишь все?
— Твои глаза, в которых остановилось время, стояли передо мной все эти годы, — тихо сказал он и погладил ее по щеке.
— Не думала встретить тебя здесь, — смутившись, пробормотала Джулия. — Ты приехал по делам?
— На конгресс. А ты?
— А я просто так.
— Ты одна?
— Если ты хочешь знать, замужем ли я, то нет. Восемь лет, как мы с мужем развелись.
Он улыбнулся.
— А я четыре года живу один. Мой брак с Мартой был неудачным. С ней жить невозможно.
— Я знаю, — вырвалось у нее.
— Ты с ней знакома? — удивился Гермес.
— Немного. — Джулия не решилась рассказать Гермесу, что именно Марта стала причиной их окончательного разрыва с Лео.
— Я читал все твои романы. Если в тебе есть хоть немного от твоих героинь, мне жаль, что я потерял такое сокровище.
— А если я признаюсь тебе, что мои героини — это я сама?
— Тогда я сейчас встану и убегу от тебя навсегда. Ты опаснее динамита.
Официантка подала им меню, и Гермес заказал для себя виски, а для Джулии грейпфрутовый сок.
— У тебя кто-нибудь есть? — спросила Джулия.
— Я один.
— А красивые женщины, в обществе которых ты появляешься на страницах журналов?
— Мне нравится кто-то из женщин время от времени, но это так, не имеет никакого значения. Расскажи лучше про себя.
— Мне нравится кто-то из мужчин время от времени, но это так, не имеет никакого значения.
Оба рассмеялись. Шутя, они сказали друг другу чистую правду.
— Если я решусь когда-нибудь связать свою жизнь с женщиной, я должен быть в ней уверен, — сказал Гермес.
— Все так говорят, хотя понимают, что ни о какой уверенности говорить невозможно. Любовь не дает гарантий. А знаешь, я много раз спрашивала себя, как сложилась бы моя жизнь, если бы ты был влюблен в меня так же, как я в тебя.
— Я был в тебя влюблен, — горячо воскликнул Гермес.
— Врешь, Гермес Корсини! — озорно глядя на него, сказала Джулия. — Это я была в тебя влюблена. Безнадежно влюблена. Ради любви я готова была на все, а ты скрылся и даже не сказал до свидания.
Гермес
— Я прошел под твоими окнами и простился с тобой. Это было в день похорон моей матери, когда я навсегда ушел из дома, — признался ей Гермес. — Я простился с тобой навсегда, потому что нас разделяла пропасть. А кроме того, тебе было всего пятнадцать лет.
— Ты даже не представляешь себе, сколько слез я выплакала, — сказала она.
— Может, мы еще сможем наверстать упущенное? — с надеждой спросил Гермес.
— Зачем нам возвращаться к прошлому? — возразила Джулия. — Его уже не изменишь. Но настоящее — в наших руках, и оставшуюся жизнь я хотела бы быть с тобой.
Сегодня
Глава 1
Внизу зазвонил телефон, и Джулия проснулась. Третий сигнал прервался на середине — кто-то, видимо, снял трубку. Первое, что вспомнилось ей после пробуждения, было зрелище счастливого примирения: Гермес и Марта в обнимку у постели Теодолинды. Эта картина преследовала ее и вчера, не давая заснуть, и среди ночи Джулия приняла снотворное, понимая, что ей необходима хоть короткая передышка. Голова была тяжелая, тело ломило, она чувствовала себя совершенно разбитой.
Ей снова пришлось пережить предательство любимого мужчины. И поделом. К сорока годам пора было кое-чему научиться, а не влюбляться, как восторженная девчонка.
Джулия встала и пошла в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Освещенная ярким солнцем, проникавшим через широкое окно, она показалась себе еще вполне молодой и красивой. Чуть заспанное после большой дозы снотворного лицо было свежим и вполне привлекательным. Горячие слезы сами собой потекли из ее глаз, но это были легкие слезы.
Она сняла с себя рубашку и впервые посмотрела на больную грудь. Она не была обезображена операцией, может быть, чуть уменьшилась, да и то надо было очень приглядываться, чтобы это заметить. Осмелев, Джулия протянула руку, чтобы потрогать рубец, но пальцы непроизвольно сжались в кулак, боясь прикоснуться к едва заметной розовой полоске на гладкой коже. Неожиданно вспомнились слова Заиры: «Держись подальше от мужчин. Они тебе или грудь изуродуют, или жизнь». Неужели Заира права?
Джулия вернулась в спальню и, открыв шкаф, достала серую фланелевую юбку и белый свободный свитер. Одевшись, она сунула ноги в домашние туфли на белом меху и села к туалетному столику. Привычным, ставшим уже машинальным, жестом она открыла баночку с увлажняющим кремом, макнула в него пальцы и начала наносить на лицо, легко массируя кожу. Снова вернулись мысли о книге. Любовная история главных героев, так похожих на нее и Гермеса, еще не закончена, до точки, которую она уже поставила в конце собственного романа, в романе, который она сейчас писала, было еще далеко.