Джунгли. Том 3
Шрифт:
— Ебать я тебя сейчас буду. Устанавливать, так сказать, дружеские отношения путём полового акта с последующим семяизвержением в тебя. Твоя свита согласилась сдать тебя с потрахами, те, кто ещё на кораблях, сейчас начнёт с них ссаживаться, даже не подозревая о предательстве в стенах этого города.
— Что ты им пообещал? — перестав верещать, косясь на меня как на сумасшедшего, спрашивает адмирал.
— Защиту. Им, их детям, всем, кто согласится жить под протекторатом Федерации. Мы уже заключили похожий союз с империей, теперь они наши главные торговые союзники. А с учётом того, что и республика вот-вот перестанет существовать в том виде, в каком была, то и твоя свита с радостью в обмен на земли и помощь тут же согласилась стать частью Федерации.
— Они предадут тебя в тот же миг, как запахнет жареным, так же, как было со мной! — Не предадут.
Пристраиваясь на кровать, коленями упираюсь в её ляжки, прицеливаюсь.
— Слушай, парень, ты кого сейчас наказывать собрался, себя или меня? Ты и вправду думаешь, что соитие сможет как-то мне навредить? — Головка моего члена проваливается в её очко, Глатческо
— Сволочь… — рыкнула Глатческо, и я, вытащив правую руку из её киски, вдарил по правой ягодице, а затем навалившись пахом, вошёл в её зад на полную глубину, заставив адмирала взвизгнуть. — Идиот… не туда, туда не суют!.. — Вновь шлепок, потом навалившись на её спину своим животом, пальцами левой руки, хватаю её за левый сосок, сильно сжимаю и начинаю выкручивать, доставляя женщине одну лишь боль. Это должно было походить на изнасилование, ведь я насиловал её, бил, брал там, где хотел, и ебал туда, куда хотел, но почему-то, когда я вытащил из её попки член, она сама, добровольно приподняла свои булки как могла, на максимальное расстояние, слегка покачивая бедрами, подалась назад. Что это? Похотливость, случайность?
— Тебе не сломить меня… — перестав оглядываться, едва скрывая, что кайфанула от боли, от того, как с ней грубо, впервые в жизни обращался мужчина, глядя в стену, пробормотала адмирал.
— Вот как? Рабнир, мне кажется, у пленницы слишком длинный язык, займёшь его?
— С радостью! Всегда мечтала сделать что-то такое с вражеским командиром.
— Я искусаю тебя досмерти! — кричит в ответ всерьёз разозлившаяся Глатческо.
— Тогда я прикажу убить всех, кто тебе дорог, адмирал. — Вновь вставляя член в её задницу, добавляю: — Я собираюсь пощадить тебя, более того, возможно, мы сможем даже договориться о мирном сосуществовании, но в обмен ты должна подчиниться мне. Подчинись, стань мне не врагом, а любовницей и другом, тогда клянусь, мы оба получим то, чего желаем.
Минутное молчание. Мои покачивания, проникновения в неё, прикосновения к её клитору и ласки женских сисечек приводит к нужному мне вопросу:
— Что я должна сделать? — спрашивает адмирал.
— Высунь язык, — требую я, — а ты, Рабнир, попробуй получить немного удовольствия.
— Я постараюсь, мой прекрасный Агтулх! — откинув набедренную повязку, подходит к лицу растерянной Глатческо медоед.
Этой ночью жадная до ласки Глатческо — та, которую по всем законам военного времени следовало казнить, — я использовал целиком и полностью исключительно в своих извращённых и эротических нуждах. Её лицо и рот обслуживали моих ревнительных самок, в то время как я, хлесткими ударами покрывая её тело, с периодичностью долбал каждую из её дырок, старательно спуская всё семя прямо в матку. Она должна забеременеть, тогда, вне зависимости от того, смогу ли я её перевербовать или нет, слух о перебежчице Глатческо заиграет новыми красками. Роман с иноземцем, беременность, адмирал переходит под контроль Федерации вместе со всеми своими офицерами и войском, становится нашим протекторатом. Если я её соблазню, если навык уравнитель и истребитель ереси сработают, мы придём к лучшему — к сотрудничеству, и получим флот с адмиралом, который уже сейчас способен не просто противостоять, но и уничтожить флот империи. Если соблазнить не удастся, тогда она навсегда станет игрушкой Ведьмы, ведь только так нам удастся сохранить единство и силу Новой Республики на наших берегах. Её офицеры уже служат мне, их мужья и дети будут перемещены в столицу в качестве заложников, туда же я намеревался отправить и Глатческо. Мне нужно возродить на моих берегах монархический строй Республики. Необходимо сплотить всех врагов вокруг контролируемой мной Глатческо, сделать ей ребёнка, который унаследует за ней всё, и постоянно напоминать тому, кто его отец. Так и только так — потрахивая знать из империи, потом наших, затем республиканок — удастся остудить горячие головы, уравнять всех в правах на «меня» и эти земли. Мир обязательно наступит, и обеспечат его себе не Федерация, а те, кто прибился к нашим берегам!
К утру нового дня, переполненная моей любовью адмирал валялась на кровати без верёвок и кандалов в бессознательном состоянии. «Умоляю, только не останавливайся, я сделаю всё, что пожелаешь!» — высунув изо рта свой шероховатый язык, которым были очень довольны Медоед и Гончья, стонала она. Оставлять без надзора эту любительницу плётей, грубости и жёсткой долбёжки в задницу, естественно, не стали. Когда та придёт в себя, моя помощница Лея сведёт её с Ведьмой. Та совершит свой мерзкий ритуал, после чего, оставив уже околдованных аристократов, мы отправимся в столицу. Наш визит, вторжение в город-крепость должны остаться не актом агрессии, а событием — приходом послов и парламентёров, которые, проведя долгие и очень жаркие переговоры с адмиралом, таки сумеют добиться желаемого обеими сторонами.
Мой план исполнялся четко. Перед тем как стало известно, что ночью адмирал Глатческо проводила тайные переговоры с Федерацией, мы свели будущую главу Новой республики с Ведьмой. Света, от многочисленного количества целей, которые ей приходилось держать под своей силой, находилась на пределе. Простая охрана, знать, теперь Глатческо, она напрямую говорила: «Их слишком много». Поэтому с теми, кого насильственно взяли в оборот из «первых целей, пленённых», пришлось поступить негуманно. Рты заткнули, руки связали, колонной отправили в порт Империи в качестве рабов, освобождая
Те, кто призывал к предательству, сами пали от предательства; желавшие нам распада лишились страны, флота, и семьи их теперь оказались в плену созданных их руками обстоятельств. Высшие силы — третья сторона, вечно существовавшая на этой земле, — сыграли в этом не последнюю роль. Та же обессиленная Бессмертная буквально уничтожила большую часть своих же возможных последователей, с ними наших врагов. Богиня плодородия, ставшая моей покровительницей, позволила на этих землях родиться нескольким мальчуганам, от действий которых в будущем будет зависеть всё. И я… я ведь тоже не местный, результат божественных решений и действий. Не всё шло как надо, но мы справлялись!
Республика пала. По крайней мере, на этом берегу. Со своими проблемами они не церемонились, без моих сентиментов, без нашей помощи своими руками передушили всех несогласных, учредив то, против чего так долго боролись. Монархическое общество под командованием адмирала Глатческо, что без помощи магии по собственной воле приговорила к смерти троицу капитанов, пытавшихся призвать её к возвращению в лоно Коалиции. И до меня адмирал имела давние обиды, видя ошибки, пожиравшие страну, искала выхода из сложившейся ситуации, пыталась спасти тех, кому по долгу была верна. У самой Глатческо, не получилось, не фартануло. На помощь пришёл я. Дав ей должность Второй Верной, той, которой в главном поселении всегда рады и будут ждать в любое время, зная, что она под магией ведьмы, отбыл в столицу на встречу с потерпевшей фиаско Алессей. Их флот разгромлен. Большая часть кораблей потоплена, часть заперта в бухте, вторая — в порту. Теперь, когда их егеря смешались с нашими, контролирующими действия Республики бойцами, когда Собачья свара также занята патрулем и защитой границ, настало время говорить с Алесей с позиции силы, или, может лучше начать с нежностей? Императрица Алесея заперта со мной на одном острове, её флот потерпел полное поражение, флот Глатческо теперь подвластен мне, стало быть, настало время волку скинуть овечью шкуру, обратить внимание на повернувшуюся к нему задом львицу. Позор, да… она его испытала, и это чувство внутри женщины нужно поддерживать. Я расскажу ей о том, как без боя взял город, как склонил его жителей на свою сторону, как почти без единого выстрела сделал то, чего десятилетиями не могла Империя. Я заинтересую её, приглашу выпить за победу, почтить имена погибших героев, чьи жизни, как жизнь капитана Стеллы или Добрыни, останутся в нашей памяти. Она не откажет мне, и, думаю, ночь Агохлу и Оноха, как неоднократно было ранее, поможет мне. Через постель, как продажная шлюха, видящая лишь один путь для себя в будущем, вырву из рук этой императрицы наше светлое будущее. Завоюю несколько пунктов, с которыми в дальнейшем добьюсь того, чего хотел с самого начала — спасения. С запада Империя, с востока Новая республика, ещё не имеющая своего названия. Скорлупой из чужих жизней, стали, пороха, героизма и жертв — мы окружим свои поселения, после чего для поддержания баланса начнём помогать каждой из нуждающихся или страдающих сторон. Хватит смертей, ненужных геройств, интриг, божественных игрищ, от которых одни лишь беды. Кто хочет проливать кровь — пусть льёт свою, а мы просто обратим свой взор внутрь нашей небольшой, но гордой Федерации, усиленно занявшись собственными проблемами!
Несколько дней спустя.
Возвращение в поселение Агтулх Кацепт Каутль сопровождалось победоносными криками, улюлюканьем, призывами к пьянству и восхвалению нового вождя как Бога, коим в местных кругах меня и считали. Для самой Алесей, императрицы, чья армия даже толком задержать врага не смогла, это оказалось позорной пощечиной. Сидя в таверне, не став настаивать на аудиенции самого Агтулха, она топила горе дешёвым, достойным её «подвигов» алкоголем. Даже вкусная еда легендарного повара тётушки Веры не лезла императрице в горло. Если бы не укрепления Федерации, не их же пушки, которые Федерация выкупила по баснословной цене, а после втайне от самой Империи разместила на скалах, весь флот мог затонуть, а поселение утонуть в крови и сгореть в огне! «Море не моя стихия… Стоит как можно скорее опустить и пропустить эту тему, переведя разговоры на победы мальчишки», — думала Алесея, заметив у входа в таверну Алексея.