Единственная призрака. По праву рождения
Шрифт:
— Нравлюсь? — не очень вежливо спрашивает незнакомец, но в его глазах плещется почти мальчишеский задор, которому невольно хочется подыграть.
— Да не то, чтобы… Вот думаю, кто же ты такой, — я склоняю голову набок и демонстративно окидываю его взглядом. Задерживаюсь на лице. Какие знакомые глаза… Нужно обязательно наведаться в галерею предков в родительском доме.
— И какие есть идеи? — незнакомец наслаждается ситуацией информационного превосходства, а оно у него, несомненно, есть.
— Ты древний воин? — первое
— Почти, — хитро улыбается он.
— Как это возможно? — хочу подойти ближе, дотронуться.
— На досуге как-нибудь расскажу, — он вальяжно поднимается и направляется ко мне.
Воин высок, широкоплеч и грозен. Но я его не боюсь.
Он подходит совсем близко. Я слежу за тем, как медленно поднимается его рука, пальцы тянутся к моему лицу. Прикосновение призрака к моей щеке ощущается как дуновение ветра.
— Поднимай тревогу, — вкрадчивым голосом даёт указания призрак. — Скажи, что на тебя напали. Со всеми справилась сама. Не помнишь как — испугалась очень, такое бывает в бою. Вон тем ножом.
Он указывает на валявшийся на полу острый клинок. Папенькин прошлогодний подарок, которым я ни разу не воспользовалась.
— Почему я не видела тебя во время драки? — протягиваю руку, чтобы прикоснуться к призрачному плечу, но в последний момент отдёргиваю.
— Считай, что за наше свидание я заплатил их кровью, — усмехается он.
— А ты защищаешь всех страждущих? — я обхожу воина по кругу, с удивлением разглядывая сквозь него комод. Ну, надо же! Всё видно!
— Нет, я защищаю только одну страждущую.
— А остальные тоже могут тебя видеть? — не унимаюсь я.
Кладу руку на широкую грудь, и она тут же провалилась сквозь призрачное тело, не встретив ни малейшего сопротивления.
— Нет, но могут почувствовать и догадаться, — мой спаситель не препятствует удовлетворению моего любопытства. — А это нам ни к чему. Поэтому сейчас ты повернёшь кольцо по часовой стрелке, и я исчезну.
Исчезнет? Так скоро? Не хочу снова оставаться одна!
— Ты сможешь меня слышать, — смотрит исподлобья прямо мне в глаза. — Когда все уйдут, повернёшь кольцо обратно, и я появлюсь. Всё поняла?
Я киваю. С другой стороны, даже если он не вернётся, я запомню его, как самое прекрасное начало сумасшествия.
Если ты вообще что-то запомнишь.
Одёргиваю внутренний голос и беру себя в руки с четкой уверенностью, что, даже если мне придётся забыть собственное имя, древнего воина я не выпущу из своей головы.
— Ну вот и умница, — призрак чуть склоняется и целует меня в лоб — очень похоже на мои видения, только без ледяной руки и моего парализующего страха. — А теперь делай, что я сказал.
— Ещё один вопрос, — я уже дотрагиваюсь до прохладного металла украшения, когда вспоминаю, что так и не узнала имени спасителя.
— Называй меня Аран, — древний воин вновь улыбается,
19
Комната мгновенно пустеет. Кажется, Аран занимал собой большую её часть, и теперь, когда он исчез, места слишком много.
— Испачкай кровью свою одежду, — хриплый голос призывает меня к действию.
Я делаю всё, как велит призрак — пачкаю вещи и клинок, даже рву штаны, беру в руки отцовский нож, дёргаю за верёвку колокола тревоги и сажусь посредине комнаты в ожидании посетителей.
Как и предполагалось, первым в комнату влетает куратор. Влетает, и так и застывает передо мной в величайшей степени изумления. Следом за ним несутся Лео, Тибо, Аэрт, Рот и Инди. Прекрасно! Вся команда в сборе. Парни не успевают затормозить вовремя и врезаются в мощную спину полковника. К слову, Хаган Ирэ даже не пошатнулся от напора пяти немаленьких кадетов. Могуч, подлец! Их лица в секунду приобретают то же выражение, что и физиономия куратора. Последним в комнату вваливается ректор, задыхаясь и держась за бок.
А я что? А я сижу. Нож в руках держу. Кстати, пора бы уже избавиться от него, а то так могу и порезаться.
Я плавным движением кладу на пол окровавленное лезвие. Почему-то после этого отмирает мастер Ирэ, а за ним и все остальные. Мастер одним шагом преодолевает разделяющее нас расстояние и быстро опускается передо мной на корточки. Тёмные глаза бегло осматривают моё лицо, выискивая признаки повреждений или страха, широкие ладони ощупывают мои руки и ноги с той же целью. Совершенно не стесняясь, он проходится пальцами по моим рёбрам, проверяя, не сломаны ли те. Я не сдерживаюсь и хихикаю.
— Щекотно, — поясняю я хмурому куратору.
Парни в это время внимательно осматривают трупы наёмников, попеременно бросая на меня настороженные и удивлённые взгляды. И только ректор мнётся у двери, стоит как неприкаянный. Мне его жаль.
— Да вы проходите, мастер Ринор, — приглашаю я. — Присаживайтесь.
Хозяйским жестом, не оглядываясь, я указываю на единственный стул. У ректора пару раз дёргается нижнее веко, а рот открывается, как у рыбы. Мастер Ринор пытается что-то сказать, но давится, и, стремительно развернувшись, бежит вниз по лестнице.
Чего это он?
Я перевожу взгляд на указанный выше предмет мебели и досадливо вздыхаю. Стул полностью залит кровью, поэтому моё предложение, очевидно, выглядело как издевательство.
— Да-а, — раздаётся над самым ухом. — А ты умеешь находить с людьми общий язык.
Я невольно улыбаюсь, за что меня награждают прожигающим взглядом всезнающего куратора.
— Что здесь произошло, Мари? — вкрадчиво, но без угрозы, спрашивает он.
Надо же! И снова я Мари! Похоже, для доброго полковничьего слова мне просто необходимо находиться на грани смерти. Ничего не могу с собой поделать — куратор злит меня, даже когда говорит вот так, по-доброму и с заботой.