Единственная призрака. По праву рождения
Шрифт:
— Кадет Арос! Если вы сейчас же не отправитесь выполнять задание, я высеку вас, как последнего дезертира!
— В стенах Крепости не используются физические наказания, — напоминаю я.
— Не использовались до сегодняшнего утра! — огорошивает меня Хаган Ирэ. — Ректор уже подписал приказ! Хотите ещё поговорить?
ЧТОБ ТЫ ПРОВАЛИЛСЯ!
16
Я зло шиплю и, костеря полковника на все лады, ломлюсь в кусты вслед за группой.
Как и ожидалось, кадетов уже и след простыл. И где теперь их искать? Что я
Раздражение моё настолько сильно, что я, не разбирая дороги, прохожу достаточно большое расстояние, прежде чем останавливаюсь и оглядываюсь. Вокруг меня заросли и парочка покосившихся хижин. Красота какая. Недовольно фыркнув, я решаю отсидеться в ближайшей из них до конца задания. Пусть мальчики сами разбираются, а нам, королевам, это ни к чему.
Я бодренько иду к хижинке, открываю дверь и в удивлении останавливаюсь, видя пятерых семикурсников с факультета боевиков. Их изумление, если судить по лицам, по степени выраженности почти приблизилось к моему.
— А вы чего тут делаете, ребятки? — робко спрашиваю я, не до конца понимая, что происходит.
Их физиономии вытягиваются ещё сильнее, и они недоумённо глядят на одного рослого парня с серьгой в ухе. Похоже, он у них главный. Отвечать мне не спешат, зато главарь кивает какому-то громиле, и меня быстренько хватают за руки, затаскивая вовнутрь.
— А ну-ка брось! — брыкаюсь я, но меня держат ещё крепче.
Если у меня появятся синяки, я убью этого ретивого гада.
— У нас ваш переговорщик! — орёт главарь в просвет между досками.
Это я, что ли?
И тут меня осеняет: это же и есть те самые кадеты, которых попросили сыграть роль огненных котов. А я-то, дура, со своим оскорблённым самолюбием совсем об этом забыла! И теперь подставила свою группу.
Я с досадой стону. Да… Оплошность так оплошность. Аэрт будет в ярости, а у мастера Ирэ будет новый повод надо мной поиздеваться. Конечно, он сам виноват в том, что так вышло — нечего было доводить бедную девушку до исступления, но чувство вины уже поселилось в центре моего живота.
— Ребятки, вы б меня отпустили, — начинаю переговоры я, в надежде исправить ситуацию.
— Мари, — обращается ко мне главарь. — Ничего личного, но ты наше преимущество, так что посиди молча, пожалуйста.
Ничего личного… Обычно так говорю я. И молча? Э нет, дорогой.
— Простите, но моя специальность предполагает долгие душевные разговоры, — просвещаю я его дремучего.
— Не сегодня, — он продолжает смотреть в щель между рассохшимися досками, не обращая на меня ни малейшего внимания.
Мне не нравится, когда от меня отмахиваются, как от назойливой мухи, а его ответ именно это и демонстрирует.
— Прости, как тебя зовут? — уточняю я, чтобы отметить
Парень косится на меня уже с явным неудовольствием.
— Замолчи, пожалуйста, иначе мне придётся заткнуть тебе рот.
Да что вообще происходит в последнее время? Я что — моментально растеряла всё своё обаяние? Почему даже эти… относятся ко мне так, будто бы я обычная… даже не знаю кто! Неужели всего за один день Аэрт Ивес успел прочно расселить своих тараканов у них в головах?
— Выходите вместе с нашим переговорщиком, — слышу я голос Аэрта.
Как приятно, когда тебя спасают. Прямо-таки сразу чувствуешь себя хрупкой и беззащитной.
— Только если твои отойдут на пятьдесят метров! — выдвигает свой ультиматум главарь.
— Этого не будет, вы же знаете! — Аэрт непреклонен. — Отдайте девчонку!
Парень с серьгой подзывает своих поближе, и они несколько минут о чём-то шепчутся. Ты гляди-ка, боевики, а играют в тактиков.
— Хорошо, мы согласны обменять её.
Что?! На кого это?
Этот вопрос интересует и кадета Ивеса.
— На кого?
— На тебя!
Да кто вообще так ведёт переговоры? Это что за техника такая дурацкая? Конечно же, Аэрт не согласится и будет прав! Он координирует действия нашей группы, а я всего лишь переговорщик. Да это то же самое, что менять ферзя на пешку в любимой игре моего папеньки.
— Я согласен!
Что он делает?! Это всего лишь тренировка, меня не убьют и не покалечат, а этим обменом он обезглавит свою группу и обречёт её на поражение.
— Аэрт, это плохая идея, — кричу я. — Мне и здесь хорошо!
— Лучше замолчи, идиотка! — он злится на меня.
Обидно, вообще-то. Ну ладно, пусть меняется, раз ему так хочется.
Боевик, державший мои руки за спиной, поднимает их кверху. Плечевые суставы больно выворачиваются, и я неожиданно для себя вскрикиваю. Он что — нарочно старается сделать мне больнее?
— Вот скотина! — морщусь от боли.
— Какая грубая, — он шепчет мне на ухо, почти касаясь губами моей мочки, и больно щиплет меня пониже спины.
Я застываю, брезгливо кривлюсь. Пытаюсь вывернуться и лягнуть этого мерзавца пяткой в колено. И у меня это даже получается, вот только мой слабый удар не доставляет здоровенному боевику никакого дискомфорта. Он лишь хохочет и прижимает меня к себе.
Фу! Тошнота подкатывает к горлу так резко, что я чуть не задыхаюсь.
— Ты что творишь, придурок?! Ты знаешь, кто я?
— Симпатичная мордашка с завышенным самомнением? — спрашивает он, черкнув жёсткой щетиной по моей шее.
— Нет, я твоя большая проблема! — во мне всё клокочет от ярости и бессилия: возможностей моего тела хватает на то, чтобы залезть ночью по отвесной стене, но совершенно недостаточно, чтобы вырваться из цепких пальцев обнаглевшего тупого верзилы.