Её Сиятельство Графиня

Вериор Лика

— Полагаю, вы справитесь с подобным как никто лучше. К слову, вы как всегда очаровательны, — Лев двумя пальцами пригладил усы. — Всегда восхищался вашим интересом к истинной русской культуре. Общество славянофилов вам ещё не докучало?

— Надеюсь избежать слишком тесного общения, — в её голосе слышалось веселье. — Не люблю всякого рода «идеологии» и приверженность группам, что-то есть в этом…

— Безбожное? — догадался Лев. — И правда — свои законы, свои идеалы, своя символика, свои «предводители» — целые учения выстраиваются.

—

Иногда жутковато, не так ли? А вы как думаете, ваша светлость?

— Как-то не задумывался… Полагаю, всякому обществу свойственно разделяться на идеологические группы.

— А ведь все могли бы объединиться под одним началом истины и не усложняться своё существование.

— К сожалению, человек создан слабым, вы и сами это прекрасно понимаете.

— Понимаю, — графиня кивнула, — в том и испытание, верно? Иначе зачем бы мы существовали на этом свете, если не для того, чтобы пройти какое-то испытание?

— Полагаю, у большинства мнение совершенно обратное вашему, — проговорил Демид, и они все вместе посмотрели на веселящихся дворян — пьяных, потных, местами позабывших о своей человеческой природе.

— Самое время покинуть это чудесное собрание, — отметила графиня.

— Буду рад…

Из письма Елизаветы Вавиловой графу Егору Мирюхину:

«Какъ теб? изв?стно, супругъ мой еще не почилъ, но и не въ здравіи. Состояніе его удручающе — т?ло его возвращается въ сознаніе, но не разумъ, онъ словно бы разучился д?лать всё, что челов?къ научается еще во младенчеств?. Впрочемъ, теб? то изв?стно — въ бол?е яркихъ краскахъ. Въ этой связи хочу попросить тебя прислать отчетъ отъ твоего челов?ка въ им?ніи — очень ужъ интересно, какъ онъ описалъ состояніе ?едора. И буду рада, если ты, наконецъ, разскажешь, кто же эта талантливая персона — хот?лось бы уже познакомиться и выразить свое восхищеніе. Впрочемъ, я им?ю н?которые догадки и вскор?, если Богъ дастъ, пров?рю ихъ.

Сама я въ добромъ здравіи, строю истинно наполеоновскіе планы. Познакомилась съ н?которыми интересными личностями, но хот?лось бы вид?ть тебя. Не изволишь ли нав?стить столицу?

Какъ тамъ мои названные братцы? Какъ горы? Какъ ты?

Съ любовью,

Твоя названная племянница»

Глава 11

Санкт-Петербург

Поместье Вавиловых

Перед самым пробуждением мне привиделся образ князя: одетый в простой сюртук, штаны заправлены в пыльные сапоги. Он внимательно на меня смотрел, улыбался, а я без стеснения смотрела в ответ. Во сне мне не было неловко, я могла позволить себе рассмотреть и цвет его глаз, и как блестят его светлые, едва волнистые волосы, как сильно уже отросла

щетина, показывая лёгкую, едва видную, седину под самыми кубами — князь продолжал хранить траур по отцу, не бреясь.

Весь этот образ сохранился в моей памяти и после пробуждения, смущая. Очевидно, я провела с князем слишком много времени, раз он изволил являться ко мне во снах. Холодное умывание взбодрило, но я продолжала чувствовать себя не на своём месте, как-то встревоженно, пока, наконец, не отвлеклась на ежедневные дела — сегодня должны были прибыть Безруков с Подземельным, и я в очередной раз проверяла план обмена их имущества на некоторые привилегии для моих крестьян.

— Вам записка, ваше сиятельство, — подбежал ко мне мальчик, пока я прогуливалась по прилегающему к усадьбе саду.

— От Безрукова?.. Надеюсь, они не решили отменить встречу?

Ребёнок не мог знать, от кого послание — читать не умел.

Записка — не письмо, написанное на скорую руку и лишь с именем на конце:

— Демид, — прочитала, и стало как-то неловко, словно я так фривольно назвала князя в его присутствии. Огляделась — слышать меня никто не мог, разве что мальчишка, что ожидал обратного письма.

Князь приглашал на прогулку по Летнему саду и, конечно, согласиться на неё я никак не могла. К счастью, на сегодня у меня имелась хорошая отговорка:

— Передай тому, кто принёс записку, отказ. Сегодня у меня назначена встреча… Хотя, нет, — остановила уже убегающего мальчика. — Подожди.

Олег приучил всегда носить с собой бумагу и карандаш, он сказал, так легче передавать поручения и всегда можно сделать нужные записи. Оказался прав!

Споро написала ответ: «В.с., вынуждена отк-ся, сегодня назначена встр?ча съ г-нами Б. и П. Благодарю за приглашенiе. ВЕВ»

Кажется, достаточно вежливо?

Мальчик стрелой умчался передавать записку: детям по нраву были подобные поручения — чувствовали себя причастными к большому делу.

Мимо, поклонившись, прошёлся мужчина. По отчётливому запаху конского пота я поняла — один из конюхов, и это напомнило мне о незаконченных делах.

— Ты Витя? — остановила его.

— Я, барыня.

— А ну-ка, подойди.

— Чего изволите, вашество?

— Ты мне вот скажи, как в поместье попал?

— Да как и все — взял да попал, — он пожал плечами.

— А поточнее? — спрашивать прямо не хотелось — а вдруг я ошиблась, и вовсе не конюха подослал Мирюхин?

— Подарили меня.

— Кто подарил?

— Да кто его знает?..

— Ты что, барина своего прошлого не помнишь?

— Прошлого — нет, вашество.

— Ага. Хитрый ты какой, а!

— Стараюсь, барыня.

— Вижу-вижу. Значит, ты всё-таки.

— Может я, смотря что изволите иметь в виду.

Цыкнула восхищённо — вот же редкостная зараза! Так и тянутся руки приложить чем посильнее. Точно он — мирюхинский засланец!

— Ты мне вот что скажи — ты крепостной?

— А кто ж ещё-с? — он даже удивился.