Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969
Шрифт:
Я хотела писать, делать для окружающих то, что Диккенс делал для своего народа. Я хотела быть голосом для безгласных, так как он был заступником для слабых 50 .
Я хотела пробуждать человечность, чтобы люди понимали друг друга, чтобы обыденные вещи стали священными, и когда я садилась на плоский камень по пути домой из школы, я думала об этих вещах, пока голова не кружилась, а из глаз не начинали струиться слезы 51 .
50
Ibid. P. 281.
51
Ibid. P. 282.
Наконец, подобно Ларком и Бернетт, которые в автобиографиях детства показывают, что повлияло на становление их будущего призвания (любовь Ларком к поэзии, а Бернетт – к историям), МакКланг также начинает сюжет о развитии феминистских взглядов, хотя только после 150 страниц. Триггером послужили замечания ее матери о месте женщины, когда Нелли было около одиннадцати лет. Мать отчитала и упрекнула Нелли за напористость из-за того, что та с детской непосредственностью вызвалась разлить чай посетителям гостевого дома во время путешествия: «Женское место – помогать мужчинам и держаться подальше от общественных дел» 52 . Начиная с этого эпизода, права женщин становятся регулярной темой повествования. Тем не менее в этой автобиографии
52
Ibid. P. 151.
Бесстрашная, самодостаточная, непоколебимая [женщина], которая никогда не отворачивалась от больных или нуждающихся, для которой ни одна ночь не была слишком темной или холодной, ни одна дорога не была слишком опасной, если требовалась отправиться на помощь ближнему, которая, при всей ее простоте, обладала милосердием и находила целительные слова для заблудших и презирала притворство и жеманство и ценила простые милые качества 53 .
Еще одна книга 1935 года, которую мы рассмотрим, – «Три взлета» Хелен Вудворд – на удивление аналитическая семейная история. Вудворд – американка, сделавшая успешную карьеру в рекламе. Она рассказывает историю своей простой иммигрантской немецко-еврейской семьи, состоящей из родителей и четырех детей, и описывает их жизнь в Нью-Йорке в 1880–1890-х годах. Вудворд начинает рассказ с паники 1893 года * , когда, чтобы сводить концы с концами, семье пришлось переехать в Литл-Рок, и заканчивает историю, когда ей исполнилось тринадцать и они перебрались в Бостон. Автобиография американского еврейского детства Вудворд наследует традиции, созданной ее современницами Мэри Антин и Роуз Коэн. История Вудворд менее драматична, чем истории ее предшественниц: сама она родилась в США, хоть и в иммигрантской семье, и пусть и бедной, но ни самой Вудворд, ни другим детям не приходилось работать. Однако текст Вудворд более тщательно построен и, прежде всего, более психологичен. Как и другие авторы середины 1930-х годов, она изо всех сил старается сделать свою работу литературной. Она начинает in medias res: со сцены, типичной для жизни ее семьи, когда самой ей восемь лет, – а затем возвращается к истории ее родителей, к тому, как она начала впервые ощущать собственное «я», к описаниям школы, родственников и друзей. Она заботится о том, чтобы перемежать короткие главы по истории культуры (о том, как все было раньше, например, как в их районе отмечались праздники и какие были магазины) главами, посвященными конкретным людям, включая ее саму, и главами об истории ее семьи. Ядро повествования – рассказ о «мы». Вудворд утверждает: «Я редко думала о себе как о личности, как об отдельном человеке, но всегда – как о части семьи» 54 . Тем не менее с самого начала она довольно много рассказывает о себе в те годы, рисуя портрет некрасивого ребенка со скверными глазами, чувствовавшего себя хуже остальных детей. Затем она обнаружила, что преуспевала в учебе, после чего стала обожать школу. Вудворд приводит и некоторые психологические детали, как, например, боязнь сломанных кукол, которая, по ее гениальному предположению, могла быть связана с ее инфантильной ревностью к младшей сестре Долли. Она приводит много интерпретаций, так что рассказчица фигурирует в книге как отдельная личность. Особенно выделяется один прием: она неоднократно говорит читателю, что семейные отношения и обычаи повлияли на то, кем она стала, когда выросла. Таким образом, у читателя создается впечатление, что ее рассказ о былом очень важен для понимания того, как сформировалась ее личность, хотя напрямую она этого и не говорит. Этот прием ставит работу Вудворд на границу между детскими мемуарами и автобиографией детства. Психологизация распространяется и на других людей: например, она настаивает на том, что между ее очень разными матерью и отцом существовало напряжение, и анализирует их обоих. Ее отец, родившийся в Польше производитель сигар, любил две вещи: ставки на скачках и социализм. Ее мать ненавидела и то и другое, игнорировала политику и жила в своем маленьком мирке, состоявшем из домашних дел и детей («Большинство женщин такие», – комментирует сделавшая карьеру Вудворд 55 ). «Три взлета» – это произведение-размышление, в котором автор пытается поделиться некоторыми выводами о жизни, к которым пришла сама. Оно не является откровенно феминистским, но автор, которая «стала кем-то», не может удержаться от ироничных комментариев о представлениях женщин в ее среде в 1880–1890-х годах. Все девушки знают, что станут женами и матерями, если только они не будут слишком уродливы, чтобы выйти замуж, как некая Милли, родители которой отправляют ее в школу для учителей * : «Ее ждала ужасная судьба – самой обеспечивать собственное существование» 56 .
53
Ibid. P. 375.
*
Паника 1893 года связана с экономической депрессией в США, начало которой положило обвальное падение акций железнодорожных компаний и последовавшее за этим разорение банков. По данным Чарльза Хоффмана, на пике депрессии безработица достигала 19 процентов. – Примеч. пер.
54
Woodward H. Three Flights Up. New York, 1935. P. 37.
55
Ibid. P. 47.
*
Normal School – что-то вроде педагогического колледжа в североамериканской системе образования. – Примеч. пер.
56
Ibid. P. 170.
Во второй половине 1930-х годов авторы, которые писали семейные или социальные истории или же занимательно рассказывали о старых временах, продолжали двигаться в сторону психологического фокуса. В Германии в 1936 году Хелена Пейджес опубликовала полумемуары «Звенящая цепь», отчасти похожие на работу МакКланг. Это довольно продолжительная, живая, отточенная, познавательная история о детстве, которая оправдывает себя как воспоминания о людях и местах в округе германского Хунсрюка во времена детства и юности автора в 1860–1870-х годах. Кроме того, рассказывает и личную историю автора до двадцати одного года, когда Пейджес заканчивает педагогическую семинарию и начинает работать учителем. Он рисует позитивную, иногда лирическую картину деревенской жизни на этих холмах, но не чурается и грустных историй. Таким образом, работа Пейджес более объемная, менее ностальгическая и, как представляется, более объективная, чем мемуары Икус-Роте 1921 года об этом же регионе. В отличие от МакКланг и Икус-Роте, Пейджес опирается на понятие Heimat, характерное для немецких писателей той эпохи. Также от вышеупомянутых ее отличает характерное ощущение непрерывности. Во введении Пейджес называет себя звеном в цепи, связывающей ее с людьми прошлого и будущего. Ее богатые воспоминания неразрывно связывают ее с ее родной землей [Heimat], где она и ее восемь братьев и сестер чувствовали, что мир принадлежит им, пусть их семья и не была богатой. Старые предметы, унаследованные от предыдущих поколений, говорят с ней о прошлом. Воспитанная как католичка, она неизменно называет смерть «возвращением домой». Пейджес посвящает значительную часть
В конце 1930-х годов несколько писательниц из Англии и Соединенных Штатов опубликовали полумемуары, содержащие, как и те, что выходили в середине десятилетия, субъективный элемент. К этой группе относятся «Западня молодых лет» Элисон Уттли (1937) и «Дитя в кристалле» Сибил Марджори Лаббок (1939) в Англии, а также «Быть маленькой в Кембридже, когда все вокруг большие» Элеоноры Хэллоуэлл Эбботт (1936) и «Бабушка называла это плотским» Берты Деймон (1938) в Соединенных Штатах. Уттли и Эбботт рассмотрим внимательнее – Уттли, потому что ее работа является первым примером этого небольшого тренда, а Эбботт: потому что она продолжила популярную американскую традицию юмористических мемуаров с интересным эффектом.
«Сияние в траве»
Элисон Уттли, известная детская писательница, в своих мемуарах «Западня молодых лет» (1937) идиллически изображает детство как «Сияние в траве» в вордсвортовской манере. Ее искусная работа – не сфокусированные на себе воспоминания о детстве. Как и в «Уилтширском детстве» Иды Гэнди, речь идет о счастливом детстве в сельской Англии. Уттли, выросшая на семейной ферме в Дербишире, взывает к «дому моего детства, вечному и зеленому» 57 . Представляя детство во всем романтическом великолепии, Уттли обращается к тропу «детство как потерянный рай», знакомому по творчеству Руссо, Вордсворта, Гольца, Лоти и Пруста, но по большей части не популярному среди писательниц, помимо немок, писавших автобиографии после Первой мировой войны. В более поздние годы он встречается в некоторых англо-ирландских мемуарах, например, у Мэри и Элизабет Гамильтон.
57
Uttley A. Ambush of Young Days. London, 1937. P. 10.
Уттли пишет от первого лица и называет себя Элисон. Работа колеблется между воспоминаниями о времени и месте и рассказом о себе, хотя и не в смысле «кем я стала», а скорее – «как чувствуют себя дети на примере меня». Цель Уттли – дать читателям полное представление об их семейной ферме, деревне и ее жителях, а также о ее детстве, проведенном там. Она исключительно искусно воссоздает «как все было», оформляя информацию как детский опыт: что видит, слышит героиня и т. д. Она настаивает на том, что для детей первостепенное значение имеют прежде всего ощущения и материальные объекты: «Чувства многих детей часто так же остры, как у диких животных в полях, пока их не притупляет школа или окружающий мир» 58 . Относительно себя она говорит: «Мой разум хранит такой груз запахов и ощущений» 59 . Уттли подкрепляет это утверждение многочисленными свидетельствами своего острого обоняния. Она пишет о своем желании прикоснуться к вещам: «Мои пальцы зудели – так я хотела подержать в руках эти хрупкие сокровища, и я уверена, что стремление дотронуться до того или иного предмета является сильным и мучительным желанием многих детей» 60 . Как и Ларком, Бернетт, Арден, Гэнди, Акланд и М. Хьюз, Уттли организует главы своей книги по темам: «Ферма», «Тени и ночь», «Запахи и ощущения» или «Друзья-деревья». Возраст героини варьируется от двух до девяти лет. Многие воспоминания относятся к шести годам, но у нее также много ранних воспоминаний из двух-трехлетнего возраста.
58
Ibid. P. 53.
59
Ibid. P. 29.
60
Ibid. P. iii.
У Элисон был младший брат, и поэтому Уттли иногда пишет от первого лица во множественном числе. Но на самом деле это не типичная история «мы». Это ориентированные на внешний мир мемуары, в которых «я» гораздо более заметно, чем «мы». Мы узнаем об Элисон некоторые детали: она научилась читать до пяти лет, в школу пошла в семь, она училась играть на концертине, и у нее были любимые книги. В отличие от многих детей ее времени она была вполне довольна празднованием воскресений. Она даже называет себя набожной.
Тон книги исключительно радостный. Написанная отточенным стилем, книга успешно в ярких цветах передает радость быть ребенком. Цель ее состоит в том, чтобы вернуть восхитительное, если не сказать волшебное, детство, сделать так, чтобы оно казалось славным периодом жизни. Не все описанные события безмятежны: Уттли описывает смерть животного, пугавший ее долгий путь в школу через лес, преподавателя по фортепиано, которая бьет Элисон по пальцам вязальной спицей, если та ошибается, – но Уттли не заинтересована в изучении влияния подобных вещей на психику ребенка, и потому они просто добавляют оптимистичному, счастливому рассказу немного реализма. Помимо Вордсворта, Уттли, похоже, особенно тяготела к другому писателю, прославившему свое детство: Марселю Прусту. Пруст был очевидным образцом для авторов автобиографий, твердо веривших в неприкосновенность детских воспоминаний. Подобно Акланд до нее и М. Сент-Клэр Бирн и Беа Хоу после, Уттли пишет о памяти так, как это делает Пруст. Описание того, как она восстанавливает свои воспоминания, – прустовское: «Воспоминания… возвращаются к жизни с такой поразительной яркостью, что я испытываю шок» 61 . Случайные ощущения – запахи, звуки, игра света – вытягивают целые сцены прошлого для нее, как и для Пруста.
61
Ibid. P. 29.
Юмор
Американка Элеонора Хэллоуэлл Эбботт «Быть маленькой в Кембридже, когда все вокруг большие» (1936) выбирает совершенно другой тон, берущий начало в американской традиции юмористических семейных мемуаров. Бестселлер Кларенса Дэя «Жизнь с отцом» (1936) – компиляция комиксов, выходивших в «Нью-Йоркере» и других американских журналах в начале 1930-х годов, вдохновившая многих на создание юмористических воспоминаний. Книга Дэй обычно упоминается в одном ряду с бестселлером Берты Деймон «Бабушка называла это плотским» (1938) – занимательной историей о детстве в маленьком городке в Коннектикуте, где она жила с бабушкой в последнее десятилетие XIX века. Бабушка, родившаяся в 1829 году, по словам рассказчицы, не совсем типичная представительница своего времени, а скорее реликт XVIII века. Преданная поклонница Генри Дэвида Торо, она исповедовала бережливость, строгость и нравственность и избегала всех современных удобств. В следующем десятилетии этот тип юмористических воспоминаний о детстве продолжит «Папа был проповедником» (1944) Алиен Портер. «Быть маленькой в Кембридже, когда все вокруг большие» Элинор Хэллоуэлл Эбботт – более ранний пример того же типа. Это любопытная смесь юмористических мемуаров, традиционной истории «мы» и автобиографии. Эбботт (1872–1958), писательница-беллетристка, опубликовала свои детские воспоминания, когда ей было за шестьдесят. Предлогом для написания книги стал Кембридж. Ее Кембридж * 1870-х годов был не только местом расположения Гарвардского колледжа, но и домом таких светил, как Джеймс Рассел Лоуэлл, Генри Уодсворт Лонгфелло, Оливер Уэнделл Холмс, Томас Вентворт Хиггинсон и Уильям Дин Хоуэллс. Ее отец был уважаемым священником, и поэтому его семья, включая троих детей, была принята в этом интеллектуально ярком обществе. Изрядная часть книги посвящена тому, как обстояли дела в Кембридже, когда Элеонора была ребенком. Несмотря на то что описываемые Эбботт события происходили почти за двадцать лет до повествования Деймон, мы как будто оказываемся в гораздо более продвинутом мире, когда перемещаемся из мрачного, безрадостного, трудолюбивого городка в Коннектикуте, который Деймон называет Северным Стоунфилдом, в Кембридж, штат Массачусетс.
*
Здесь имеется в виду не британский Кембридж, а университетский город в штате Массачусетс в США. – Примеч. пер.