Эфиопские хроники XVIII века
Шрифт:
И когда он пребывал так, пришел рас Микаэль с царем Такла Хайманотом с большим величием и грозою и вошел в Гондар. И тогда повесил он авву Саламу, как Артаксеркс повесил Амана (ср. Есфирь 7, 10). А авва Салама, разрушитель веры и источник великой ереси, мутил всех людей столицы и возмущал сердца всех мужей, не разумея Писания, как сказано под конец у Кирилла: «Возмутил весь мир за малое время», а еще разграбил дом эччеге Еноха, праведного и православного [968] . И многое сделал рас Микаэль за это время. А абето Хайлю назначил он дедж-азмачем Бегамедра, но не обрел он ничего от своей должности бегамедрской, кроме того, что стал называться дедж-азмач Хайлю [969] . А потом возмутились дедж-азмач Ванд Бавасан и рас Гошу. И услышал рас Микаэль про мятеж их, и тогда послал дедж-азмач Хайлю многое войско, которое пылало как огонь, и попаляло горы цветущие, с Гонденом, юношей даровитым, по дороге к Фарка Бар, то бишь убежищу разбойников. И сражалось там войско дедж-азмача Хайлю. Отныне подобает нам называть его дедж-азмачем Хайлю. И в это время была великая битва с расом Айядаром, и с Вудадж Асахелем, и с [уроженцами] Йеджу. И осилили они войско дедж-азмача Хайлю. А потом возвратилось войско его и поведало ему, что случилось. И тогда поднялся рас Микаэль, и пошел по дороге на Цада, и прибыл в Дангола. И пришли дедж-азмач
968
Здесь митрополиту Саламе инкриминируются преступления религиозного характера, но рас Микаэль решился на такой беспрецедентный шаг, как публичная казнь митрополита, по совсем другой причине — потому, что митрополит принял сторону Сисинния и помазал его на царство. Как мягко говорит наш автор, рас Микаэль действительно сделал в Гондаре «многое». Очевидец этого, Дж. Брюс, пишет: «Кровь проливалась, как вода, до самого крещенья; священники, миряне, молодые и старые, знатные и простые находили свой конец от ножа или веревки. Пятьдесят семь человек были казнены рукою палача за несколько дней; многие пропали и были либо убиты тайно, либо брошены в темницы, и никто не знал куда. Тела убитых разрубались на части мечом и разбрасывались по улицам без погребения. Я был ошеломлен и почти повергнут в отчаянье, видя, как мои охотничьи собаки, дважды выпущенные по небрежности моих слуг, притащили на двор голову и руки убитого, чему я не мог помешать, разве что уничтожив самих собак; обилие мертвечины и вонь от нее привлекли гиен сотнями с окрестных гор, и, так как в Гондаре мало кто выходит после наступления темноты, гиены завладевали улицами и, казалось, готовы были поспорить с обитателями, кому принадлежит город» [27, т. X, с. 137-138].
969
Еще в начале XVII в., когда царь Сисинний возложил на наместников провинций обязанность охранять свои области от оромских набегов, они получали для этого значительные контингенты войск и воинский титул деджазмача. Наместники, как и остальные сановники в Эфиопии, довольно часто менялись и получали другие должности и назначения, но воинский титул по традиции сохранялся при обращении к ним на всю жизнь. Практически Хайлю не удалось занять своей должности наместника Бегамедра, и получил он только титул дедж-азмача.
И когда был рас Микаэль в Дангола, увидел он шатер Тасфу из Самена. И тотчас распалился он сердцем и сказал: «Устоит ли лисица пред ликом льва? Бороться ли Кармилу, то бишь Чефаргу, с древом кипарисовым, то бишь цедом?» [970] . И, сказав это, призвал рас Микаэль дедж-азмача Хайлю и дедж-азмача Кефла Иясуса, которые исполняли все хотения его, как гласит Писание: «Нашел я Давида, раба моего, мужа верного, который исполнил все хотения мои» (ср. Деян. 13, 22). И тогда пошли они ночью, и нашали, и устроили сражение великое, и полонил дедж-азмач Хайлю восьмерых витязей ратных и захватил много добра, то бишь ружей и снаряжения воинского, то бишь щитов, копий, мулов и коней. И войско дома его захватило тоже. А затем он вернулся и оставил людей, что полонил, пред ликом раса Микаэля. И возрадовался рас Микаэль силе дедж-азмача Хайлю.
970
Это намек на какую-то пословицу или популярный духовный стих, который, однако, мне неизвестен. Смысл сказанного тем не менее вполне прозрачен: рас Микаэль хотел сказать, что не слабому Тасфу тягаться с ним. Впрочем, бахвальство раса Микаэля оказалось преждевременным.
О господин мой и возлюбленный мой, ведь прилепилась душа моя к душе твоей, как прилепилась душа Давида к душе Ионафана, в какой стране не мужествовал ты? Сколько перечислять нам подвиги твои, ибо нет числа подвигам твоим. В Дангола же ты совершил их столько, сколько 10 юношей, или 20, или 30. И говорили витязи Бегамедра, что видели тебя, как носился ты меж ними, и говорили тут и там пешие и конные: «Вот молодец, победитель врагов, коего видим мы ныне во время битвы! Вот юный, победитель крепких, коего видим мы ныне во время бранное!» О господин мой и возлюбленный мой, печалюсь, что не обрел ты царя правого, ибо гласит Писание: «Не живи в стране, где нет царя правого». И как погубил ты все это благоухание мужества, коего не приобрести было бы и многим юношам?
Возвратимся же к прежнему. И спустя 45 дней потерпел поражение рас Микаэль, незнавший поражений, как гласит Книга царств: «Не удивляйся этому делу: "Иногда бывает так, а иногда — иначе. Вечно ли будет пожирать меч?"» (II Книга царств 2, 26). А после того как потерпел он поражение, то вошел в Гондар, и вошли с ним два князя, то бишь дедж-азмач Ванд Бавасан и рас Гошу, и схватили его. И тогда помирился дедж-азмач Хайлю с дедж-азмачем Ванд Бавасаном и с расом Гошу и отдал за него сестру свою, коей имя — вейзаро Вушен, из-за которой воевал он прежде, насильно, против ее воли. И пошел он с ним в страну Бегамедр и зимовал там. А посреди всего этого, когда был в Герарья дедж-азмач Хайлю, вышел царь царей Такла Хайманот и дошел до Карода. И когда услышал [об этом] дедж-азмач Ванд Бавасан, то вышел ночью из Ашама и ночевал в Рэбе. И настиг он царя Такла Хайманота, когда тот ел и пил, и все князья его ели и пили, не ведая о приходе его. А пришел он на них в день пасхи, и напал на них, и полонил их. А затем возвратился, захватив царя, и венец царский, и образ «в терновом венце» [971] , и всех князей. И не было не полоненных из войска царского. А дедж-азмача Хайлю не было тогда, когда полонили царя.
971
См. коммент. 264 к «Истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса».
И в это время пришли рас Гошу и рас Фасиль на помощь царю по дороге на Дара. И пошли они походом на дедж-азмача Ванд Бавасана. И дедж-азмач Хайлю встретился с ними, и воевал вместе в помощь царю, и сражался в Чачахо. И потерпел поражение дедж-азмач Ванд Бавасан, и ушел в страну свою Ласту, и отослал царя Такла Хайманота в столицу его Гондар, помирившись с ним. А раса Микаэля, который пребывал дотоле среди плененных в Данголе, отослал в страну его Тигрэ. А затем повернули рас Гошу и рас Фасиль, заключив союз внешний, [а на деле] затеяв коварство против дедж-азмача Хайлю. И сказали они дедж-азмачу Ванд Бавасану: «Мы уходим тебя ради, а ты не отдавай дедж-азмачу Хайлю страны его». Это сказал рас Фасиль, ибо ненавидел он его издавна, а тот сотворил ему благое, когда пришел он в Бегамедр. Он же воздал ему злом вместо добра, которое было сделано ему, как гласит Писание: «Воздают мне злом за добро (Пс. 34, 12) и ненавидят меня за мою любовь к ним». И тогда прогнали дедж-азмача Хайлю и оставили страну его дедж-азмачу Ванд База-сану. И вошел он в Гондар и зимовал там.
А в это время было моровое поветрие,
972
По распространенному в Эфиопии обычаю особенно широкие и губительные эпидемии и моровые поветрия получали свои собственные прозвища.
Это, впрочем, относится и к таким стихийным бедствиям, как ураганы и т. п.
973
См. коммент. 88 к «Истории царя царей Иоаса».
974
См. коммент. 163 к «Истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса».
Возвратимся же к прежнему повествованию. И когда был царь [там], развоевались дедж-азмач Гошу и дедж-азмач Ванд Бавасан из-за уроженцев Ласты и потому оставили поход на Фасиля. И вошел царь в Гондар и летовал там. А дедж-азмач Хайлю вошел с ним, а потом возвратился в Бегамедр. И когда был он в Бегамедре, вошел Фасиль в Гондар. Фасиль же, его ненавистник и притеснитель, разграбил все имение дома дедж-азмача Хайлю, и не оставил ничего из того, что было в доме, и забрал имения без числа. И тогда услышал дедж-азмач Хайлю и о разграблении имения своего, и о смерти брата своего старшего, по имени абето Энгеда, бывшего в Эсте. И горевал он горем тяжким, когда услышал в одно время о двух вещах: во-первых, о разграблении дома своего, а во-вторых, о смерти брата своего. А потом еще услышал о смерти государыни Ментевваб, которая была пищею жаждущим и алчущим и надеждою всего народа и народов [975] дальних стран и ближних. И когда закатилось солнце государыни Ментевваб, настала тьма великая, рыдания во всем мире. Воистину солнце эта государыня Ментевваб, радость бедным и убогим и одеяние нагим и голодным! Какой муж не горевал и не печалился о ней! О Иерусалим-государыня Ментевваб, град пророков — иереев Квесквамских, ибо не было средь людей такого, кого бы не утешила ты в скорби его. И какой муж не утопал в потоке слез — знаке печали, когда склонилась ты к западу-гробнице своей! Государыня Ментевваб — солнце мира и любви, ибо не было средь людей такого, кого бы не возрадовала ты светом руки твоей, то бишь раздачею имения. И тогда плакал он плачем горьким, ибо сия великая родственница его любила его и он любил ее. И в такой скорби и печали летовал он в Герарья.
975
См. коммент. 117 к «Истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса».
В это время отвел рас Фасиль царя Такла Хайманота в страну Дамот, и зимовали они так и встретились с расом Гошу. А затем пришли рас Фасиль и рас Гошу с царем Такла Хайманотом и пошли походом на дедж-азмача Ванд Бавасана. А царь не хотел этого похода. И встретились дедж-азмач Ванд Бавасан и дедж-азмач Ираклий, который помогал дедж-азмачу Ванд Бавасану. А до прихода раса Фасиля ушел дедж-азмач Хайлю в Агац, потому что не хотел встречаться с расом Фасилем, ибо тот ненавидел его издавна, и потому ушел он в Агац и не ходил в поход с царем, но ходили в поход дружинники его. А потом потерпели поражение дедж-азмач Ванд Бавасан и дедж-азмач Ираклий, и преследовал их рас Гошу до Вага. И возвратился рас Фасиль, а когда возвращался, то поставил над селениями дедж-азмача Хайлю двух князей. И схватил их [рас Гошу], заточил и побил, ибо сделали они не подобающее им. А Фасиль ушел в свою страну, ибо обычай его таков — ускользать, как зверь, то бишь циветта.
И в это время встретил дедж-азмач Хайлю раса Гошу и дедж-азмача Ванд Бавасана и помирился с ними там, и с царем Такла Хайманотом помирился. А когда возвратились дедж-азмач Ванд Бавасан и рас Гошу, то дедж-азмач Хайлю возвратился с ним, и. Но не стал располагаться с ними и сказал: «Не подобает мне стоянка с бегамедрским дедж-азмачем» и расположился отдельно. И спас он от угона скота землю Фогара из любви к [народу] залан. А потом ушел рас Гошу в страну свою Амхару, а дедж-азмач Ванд Бавасан ушел в Гарагару. И по дороге принял рас Гошу дедж-азмача Хайлю с радостью и весельем и отослал его с миром. А дедж-азмач Хайлю пошел к Вахни, где был царь, и встретился с ним там, и держал совет обовсем, что случилось. А затем возвратился он и вошел в Герарью.
И когда услышал рас Фасиль обо всем том, что произошло, послал он в это время сына своего, по имени дедж-азмач Вальда Габриэль, а с ним большое войско, и повелел сжечь дом дедж-азмача Хайлю. И сжег он его 2 хамле [976] . А причины того, что повелел он сжечь дом его, в двух вещах: во-первых, потому, что помирился он с расом Гошу и дедж-азмачем Ванд Бавасаном и заключил с ними мир, а во-вторых, потому, что принял он дедж-азмача Кенфу, когда воевал дедж-азмач Кенфу с расом Фасилем и убежал он к дедж-азмачу Хайлю. И тогда принял он его с радостью, и весельем и сказал: «Мой дом — твой дом, и страна моя — твоя страна. Не думай ни о чем: что есть и во что одеваться тебе и дружинникам твоим; ни в чем, не будет тебе недостатка, чего ни скажешь». И много сделал он для дедж-азмача Кенфу, без числа. И потому повелел рас Фасиль сжечь его дом. И в этот день отличились асалафи [977] Кунди и асалафи Вальда Иясус, когда не было с ними господина их. А затем возвратились дедж-азмач Вальда Габриэль и дружинники его. А дедж-азмач Хайлю был в Герарье, и, когда услышал он, что сожгли дом его, прибыл он скоро, но не нашел никого и зимовал в Эете.
976
7 июля 1776 г.
977
См. коммент. 73 к «Истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса».