Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

С оттенком панического сожаления Валзея осознает, что пусть она и откатила время обратно, но к моменту отката с нее уже успели снять защитные артефакты. Она не помнит, какие это были амулеты, зная, что никакой защиты у нее нет и не было. Суть используемых убитым торгашом чар, очевидно, как-то действует на память, а заключение сделки служило своеобразным контрактом, позволяющим чарам найти дорогу в самую глубину личности. Сделка, что заставляет тут же забыть о том, что у тебя когда-либо был предмет договора? Что бы там ни думала она сейчас о покойном Брадкийском, но свою душу он запродал отнюдь не задаром, если ее, сквозь все предосторожности,

взяли с такой оскорбительной легкостью.

Валзея понимала, одним лишь умом и логикой, что у нее, принцессы династии Вечной, крови от крови Отца, пусть даже слабой и нелюбимой, просто не могло не быть комплекта легендарной защиты минимум. Если бы она задумалась об этом во время беседы с Рорцаром, то имела бы шансы сломать наложенное помрачнение даже раньше... если бы нашла в себе силы, что маловероятно. Очевидно, помимо работы с памятью на нее постоянно оказывалось виртуозно тонкое давление флером Похоти, затуманивая и затормаживая, делая милой дурочкой, чтобы не дай Пекло не сорвалась с крючка. В иной ситуации этого было бы мало, совершенно недостаточно, но в качестве инструмента поддержки для заключения новых сделок? На рассеянную и буквально текущую от страсти, словно опоенная зельями заезжего алхимика деревенская девка, Валзею хватило и этого. В любом случае, у нее сейчас нет ни оружия, ни защиты, ни охраны, зато есть проблемы.

Тем не менее, даже частичного отката навязанных сделок хватило, чтобы вспомнить об известных ей тайниках. Оставалось только надеяться, что выдоив из нее это знание, культисты не стали торопиться обносить тайники - даже зная все ключи, открыть их без участия носительницы крови и ее аурных меток слишком проблематично. Уже превращенная, она бы сама с радостью помогла бы их вскрывать, так что надежда найти тайник нетронутым была довольно сильной.

Далеко бежать не пришлось - буквально до ближайшей комнаты. Она успела ворваться в нее, протянуть руку к основанию массивного комода, начать подавать силу на правильные точки и в нужном порядке. Открыть хранилище боевых амулетов и экстренного прыжкового амулета-эвакуатора она уже не смогла. Десяток красно-алых нитей влетели в комнату вслед за ней, сковывая тело, пробивая кожу, заражая Похотью кровь и ломая кости, превращая боль в наслаждение, смешивая их друг с другом, заставляя биться в оргазме, еще сильнее вгоняя в себя проклятые нити.

Закон.

Тело исцелено, возвращено во времени, а нити алого цвета вновь вернулись на несколько отстающую позицию, только-только влетая в дверь вслед за Валзеей. Еще одно усилие, под растущую боль в ноющей оболочке, останавливает нити прямо в полете, заодно создавая из зоны вневременья своеобразный щит, об который разбивается клякса бледно-розовой массы, пропитанной Пеклом до того уровня, когда просто смотреть на нее уже опасно. Времени не хватает даже ей, она не успевает предпринять еще одну попытку добраться до тайника, как на голову словно намотали влажную ткань, пропитанную в дурманящих травах.

Сбрасывая воздействие, Валзея пропускает следующий удар, даже не осознавая, что инстинктивное желание разорвать платье и крепко ущипнуть себя за твердеющие соски, было навязано извне. Подмена рефлекса, заставившая ее выкручивать свои вишенки вместо создания еще одной преграды, продержалась недолго. Ровно до стремительного, неестественно быстрого оргазма, растекшегося по телу сладкой патокой, отключая возможность чувствовать свои ноги. Девушка падает на колени, а следом

и на бок, начиная растягивать воздействие Закона, замедляя окружающий мир.

Повторно остановить события вокруг ей не удалось, но едва различимую тень влетающего в дверной проем одержимого становится куда проще воспринять. Стелящийся под самым потолком изверг словно застрял мухой в банке с медом, теряя преимущество в скорости, а Валзея, наоборот, начинает действовать еще быстрее. Очередное обращение свершившегося возвращает платью первоначальный вид, а ногам способность держать ее в стоячем положении, но бьет она все равно лежа. Тончайшая полоска реальности, выведенная из-под диктата Закона, была создана ею прямо под горлом твари, сыграв роль лезвия, а уж с ролью гильотины противник отлично справился сам, попросту напоровшись на удар на всей доступной скорости.

Смертельно раненная мерзость умирает отнюдь не сразу, благо обезглавленное тело-то совсем не жалко, но раненая тварь не может остановить следующий удар, немного ускоряющий отведенный раненому срок. В иной ситуации состарить априори малоуязвимую к таким атакам сущность показалось бы задачей непосильной, но Валзее нужна была не смерть от старости. Ускоренный поток реки времени лишь дал смертельному ранению забрать не успевающего исцелиться изверга, заодно не дав тому это исцеление применить.

Малоизвестный трюк, но в условиях цейтнота, где любая ошибка будет стоить буквально всего, Валзея о нем вспомнила, хотя практика применения этой хитрости осталась только на страницах семейных мемуаров. Сила изверга в его коллекции душ, но меняя значение Закона для самой твари, вполне возможно сделать так, чтобы изменение не затронуло эту коллекцию. И даже имей ты тысячу пленников, что готовы забрать твои раны, как воспользоваться ими, коль вас разделила сама река?

Порадоваться уже второй победе Валзея не успевает, содрогаясь под новой ментальной атакой, закатывая глаза в удовольствии. Попытка вновь отменить давление натыкается на все возрастающее наслаждение. В разуме снова поменялись ориентиры и, пытаясь позвать кровь, она только сильнее раскрывала душу Похоти. Очередной оргазм пачкает белье потоками любовного сока, на лице расплывается улыбка, а любые мысли о сопротивлении смывает, словно грязь под дождем.

Второй, вернее, вторая атакующая не врывается в двери, а входит почти не торопясь, приветственно кивая Валзее, отчего та еще раз уносится на волнах любовного пика. Глаза закатываются, оставляя видимыми только белки, но принцесса еще различает, как осторожно ступает ее, очевидно, Госпожа, опасаясь еще одного лезвия стазиса. Опасалась она совсем не того, поскольку склонившись над порабощенной жертвой, неосмотрительно повернулась спиной к застывшим красным нитям. Валзея ведь не Отец ее, чтобы замораживать чужое колдовство на месяцы реального времени, для нее, особенно уже вымотавшейся, и десяток секунд покажется самой вечностью.

Нити эти, вообще-то, сами искали свою жертву, обходя преграды, но одержимая расположилась слишком близко, отчего вернувшие свой разгон и скорость чары не успели избежать столкновения, вонзившись в тело твари. Ломать такими чарами подобное существо можно долго, но даже так боевая магия, пусть и с уклоном в Порок, остается, первоочередно, боевой. Валзея искренне хотела предупредить такую милую одержимую, чьи чары дарили ей уже третий кряду экстаз, но попытка вспомнить, как нужно говорить подарила сразу и четвертый.