Его Искушение
Шрифт:
Прищуривает раскосые глаза, губы кривит в оскале.
— И я с него спрошу, когда придет время… Когда ему будет больно терять то, что дорого…
— На все воля твоя, Гун, решение твое и ты знаешь, что каждый поступок имеет свою цену.
— Я знаю и готов к этому.
— Мне нужно твое слово. Монгол. Обещание. Клятва. Поклянись, если меня кончат, мой сын не останется один против стаи.
Прикрывает глаза. Подбрасывает нож, резким взмахом ловит за рукоять и проводит лезвием по ладони, даже
Клятва на крови.
Смотрит прямо в глаза и проговаривает со всей твердостью, присущей Палачу:
— Я отдам долг крови твоей женщине и ее нерожденному ребенку. До последней капли своей собственной я буду защищать их, пока дышу, пока сердце бьется, пока они нуждаются во мне. Моя кровь — твоя кровь, брат. Я исполню долг.
Передает нож мне, и я отвечаю то, что должен.
— Долг будет погашен. После этого я буду должен тебе.
Кивает, разворачивается и уходит, а я сажусь в кресло, прикрываю тяжелые веки.
Раздумываю над всей ситуацией, которая разворачивается на моих глазах, и принимаю решение.
Победители обычно слепнут и начинают пировать на костях, они теряют бдительность и совершают ошибки. Завалив меня, Худой отбросит свою марионетку и проявится, встанет у руля.
Выживание в моем мире сложная штука.
Я был всегда одиночкой, так правильно. Так и должно быть, но с появлением Авроры все изменилось, пошло наперекосяк. Эта необыкновенная красавица с яркими глазами, в которых беснуется целый водоворот искр, стала для меня гораздо большим, чем обычная кукла, служащая развлечением.
Эта девочка каким-то волшебным образом каждый раз умудряется прикоснуться к самому сокровенному, к тому, что похоронено и покрыто пеплом глубоко внутри меня.
И каждая ее улыбка, каждый теплый взгляд, каждое слово, пропитанное такой искренностью, бьют на поражение прямо в цель, в тот темный угол, где спрятан прежний Ваня.
Тот самый пацан, который жил в семье и знал, что такое любовь…
Я думал, что этот сосунок давно мертв. Он погиб и труп его остался на пепелище моего дома.
Был уверен, что прежнего меня больше нет, он стал прахом, осталась только оболочка, научившаяся выживать, рвать и кромсать того, кто нападет.
Иногда наносить предупредительный удар, предвидя потенциальную угрозу.
Живи по своему закону, сын…
Слова отца отпечатались в подкорке, стали своеобразной искривленной проекцией той реальности, в которую я угодил.
Я нарушал закон, мне нет оправданий, но я исполнил зарок отца, всегда жил по своему закону, как это ни странно, но этот закон очень сильно перекликается с одним словом — справедливость.
Контрабанды живым товаром в моем порту не
— Простишь ли ты меня, куколка?
Задаю вопрос и понимаю, что загнан. На меня открыт заказ. На ликвидацию. Худого мне не свалить. Слишком прошарен. Шифруется. Выдвигает вперед пешки.
Достаю из ящика стола шелковую ленту. Тереблю в руках. С роду за мной такой слюнявости не водилось, но именно ею был обмотан мой самый желанный в жизни подарок.
Провожу пальцем, ласкаю материю, а перед глазами женщина, распятая подо мной, и запах, как наяву вдыхаю аромат спелой брусники…
Наваждение и проклятие…
Сминаю ленту в кулаке, отбрасываю обратно в ящик.
— Тебе будет больно, куколка, терять всегда больно…
Пока я жив, Аврора и ребенок в ее череве под ударом. Худой не остановится в желании прогнуть меня на решение делегировать им порт.
На чаше весов моя жизнь, а в противовес то, что для меня стало ценным.
Иногда, чтобы победить в войне, нужно проиграть.
А пока время отсчитывает последние мгновения, я поднимаю трубку и делаю звонок.
— Подготовь тачку. Едем в автосалон за подарком.
— Да, босс.
Поднимаюсь, застегиваю пиджак. У Авроры прощальное дефиле и я запомнил, что больше всего моя куколка мечтала однажды сесть за руль своей собственной тачки. Хорошая мечта, идеальная для исполнения того, что задумал.
Внутри скребется болезненное ощущение потери и скорбь. Отрубаю эмоции напрочь. Моя жена и мой сын должны быть в безопасности.
Сука-жизнь всегда играет баш на баш…
Глава 48
Аврора
Мое последнее дефиле.
Так странно сидеть перед зеркалом, пока толпа стилистов и помощников снует туда-сюда, наблюдать за общей суетой и накалом перед показом и не чувствовать ничего из того, что переживала прежде. Быть как бы в стороне.
Я много лет в этом бизнесе, добилась статуса топ-модели, но мне почему-то совсем не больно терять это все, вернее, отпускать.
Выбор — ребенок или карьера, не стоит.
Может быть, если бы не было в моей жизни Ивана, его бы озвучил Ридли, но трясущийся Флауэр, подписывающий наше мировое соглашение под бдительным взором Палача, вызвал, скорее, брезгливость.
И именно в тот самый момент, когда поставила свою подпись на документе, я ощутила, что свободна и… даже счастлива.
Улыбаюсь широко. Мое счастье растет внутри меня, а рядом мужчина, который, несмотря на всю сложность нрава, защищал меня с первой секунды, как появился в моей жизни.
— Черт, вот как тебе удается быть такой аппетитной крошкой?!