Его Медвежество и прочие неприятности

Мун Эми

Ворвавшись в свою комнату, он рывком дёрнул к себе кресло. Подлокотник затрещали под пальцами, а левое плечо кольнуло едва заметной болью. Укусила его! Набросилась, отволокла в купальню, сама прыгнула в руки и кончила два раза. Но перед этим… Губы укололо крохотными иголочками. Перед этим поцеловала. Обожгла неожиданной и неумелой лаской, которую и он испытывал едва ли несколько раз…

Дерево под пальцами жалобно хрустело. И решил бы, что это все сон, но знак маленькой лэрди ныл и дергал. Расшнуровав горловину, он оттянул ее в сторону. Бордовый отпечаток маленьких зубок красовался

чуть выше шрама от стрелы, которую он схлопотал от банды разбойников. Всех участников повесил лично, а что ему делать с зубастой золотоволосой ведьмой? Он почти бежал в ее покои, подгоняемый невыносимым желанием распластать под собой девчонку. А потом с извращённым раздирающим болью удовлетворением ждать, что в какой-то миг, уставшая от его нападок, она сделает то, что должна - оттолкнет его. Презрительно сморщит нос, обнажая свое отвращение. Но воспользовался не он, а им! А потом, получив в два раза больше, насмешкой вставила мозги на место. Оказывается, поцелуем ему затыкали рот и тащили в купальню ради сладкого сна служанки!

И его вообще не должно было это тронуть, и уж тем более выгнать из покоев жены, но он почему-то ушел. Как обиженная невниманием девица!

– Ваше вино, мой лэрд, - в комнату просочился проштрафившийся стражник. Бьёрн подождал, пока мальчишка расставит все на столе. Быстрый взгляд на распахнутый ворот рубахи, и, покраснев, юноша выскочил вон. Бьёрн выругался, поправляя ткань и полностью скрывая отпечаток «страсти». Отлично! Теперь весь замок будет развлекаться слухами об укушенном лэрде!

Пробка с хлопком вылетела из горлышка, и он придирчиво оценил запах. Некстати вспомнился папаша, который заливал в себя любую бурду. На одной из малочисленных исповедей святитель пенял ему на неуважение и нетерпимость к родителям, но, хохотнув, на всю церковь, Бьёрн объявил, что последнюю свинью он уважает больше – та хоть даст мяса хозяевам. А какой толк с мужчины, чьи мозги давно усохли от вина и праздности?

Тогда его отлучили от посещения святых мест на два года. Невероятная удача! Бьёрн верил в Творца, но в то, что его волю диктуют сидящие на мешках золота святоши – нет. Впрочем, духовному тоже нашлось место в замке де Нотбергов. И сейчас Бьерну нужна была мудрость святого человека.

Отхлебнув добрый глоток и покатав вино на языке, Бьёрн подхватил миску с мясом и направился в библиотеку.

– Мой лэрд, - едва услышав его, старик выполз из своей каморки и поковылял навстречу. Давно распрощавшись с саном младшего святителя, а в довесок и с потребностью спать больше, чем несколько часов, Альберт дни и ночи проводил за своими летописями о прошлом. Толстая получится книга. И мудрости в ней будет больше, чем в библиотеках Короля и Церкви вместе взятых.

– Не разбудил?

– А даже если бы так, когда ещё мой господин навестит своего скромного слугу?

Альберт хитро прищурил совершенно молодые и зелёные, как свежая трава, глаза и улыбнулся. Белоснежные зубы казались неестественными на потемневшим от старости лице. В такие моменты Бьёрн почему-то чувствовал себя не слишком уютно, но, к счастью, Альберт улыбался редко.

– Все прибедняешься. Садись, - поставил миску и бутыль

на стол, - мне нужен совет.

– Лэрд слишком высокого мнения обо мне, - прокряхтел старик, доставая с полки две чаши, - но ума никогда не бывает много… Вас беспокоит юная лэрди?

Старый пройдоха! Мужчина кивнул, разливая вино по кубкам. Высший свет не простил бы такого панибратства, но какое счастье, что Бьёрн давно в опале. Альберт отсалютовал дрожащей рукой и склонил голову.

– За Вас, мой лэрд, и Ваше воистину большое сердце, - старик пригубила вино и довольно прищурился.
– Урожай две тысячи восемьсот семидесятого. Не позже. Южные склоны Вэйской долины, - вкус, как и острота ума, у Альберта оставался безупречным.

– Так… что конкретно Вас беспокоит?

– Ты прекрасно знаешь, Альберт.

Старик хмыкнул.

– В златокудрой голове неожиданно появились мозги. Но кроме этого, полагаю, лэрди привлекает своего мужа, как женщина.

– Лэрди ведёт себя, как прожжённая блудница и актриса. Не имею тяги впутывать в семейные дела посторонних, но порой мне хочется макнуть ее голову в священную купель.

– Не поможет, мой лэрд. Госпожа уже побывала в церкви и вышла оттуда бодрой и веселой, не слишком впечатлившись той нудятиной, что святители зовут молитвой.

Да, он знал, что в седьмой день лэрди, как полагается, посетила святое место. Отстояла службу от и до, получила мазок священного масла на лоб, но не рассыпалась прахом, а со смиренным видом передала святителю из рук в руки пожертвования. Ровно две трети от того, что выделил ей Маркус. Сэкономленные деньги пошли на ведра и передники для служанок. Прелестно!

И, демон его забери, но от этой новости Бьерн испытал удовлетворение. Церковь – единственное место, где он не мог контролировать распределение финансов. Наверняка духовник был недоволен, но смолчал.

– Король пропускает мои слова мимо ушей, - произнес с упреком.

Альберт махнул рукой.

– У короля прелестнейшая жена, но уже год нет наследников. Да еще эти покушения… Монарху не до этого. И потом, мой лэрд, скажите откровенно – что такого ужасного делает Ваша супруга?

Вино застряло в горле вместе со словами, и Бьёрн нахмурился.

Кроме налета эксцентричности вместе с полной противоположностью в поведении до болезни, лэрди не совершала ничего предосудительного. Даже посещение белошвейки хоть и было поводом для сплетен, но отнюдь не являлось грехом. Аллелия шла туда днем и в сопровождении служанки, а остальное… Беатрис шила всякие заказы, а то, что к ней шли девочки Грэй – так лучше швеи в округе не было.

Альберт отставил в сторону стакан и теперь смотрел очень внимательно.

– Слыхал я одну историю во время странствий по берегам Индины. От одного сатхара – отшельника, посвятившего себя поиску высшей мудрости. Так вот. Когда Творец создал наш мир из облака чистого пламени и стал населять его людьми, не все души смогли найти путь сюда. Они… заплутали. Бродили где-то среди звезд и времени, выискивая назначенное им пристанище, но ошибались снова и снова, пока Творец не находил своих блудных пташек и не переправлял их в нужный сосуд.