Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
Рядом другие дома и нежилые постройки со скотом. Настоящая деревня. Не могу сказать, сколько человек проживает в этом поселении, но точно больше десяти.
Целая община. Семьи. Точно есть дети, много детей. Пахнет лесом, дымом, свежеприготовленной едой.
Внизу, на кухне, суетится Йоланта. Ее муж Адам ушел еще утром, я не ощущаю его присутствия. А вот Костя спит. И это меня радует. Он обязательно испортит мне настроение, если зайду к нему.
Наверное, я бы не отказалась просыпаться так каждый день. Это так не похоже на мою прежнюю жизнь. Толика
От удовольствия потягиваюсь в постели, а потом проверяю сбившуюся за ночь повязку. С удивлением обнаруживаю, что от моей раны на плече не осталось и следа. Улыбка сразу же сходит с лица. Неужели я превращаюсь в оборотня? Нет. Об этом даже думать не хочу. Быстрой регенерации есть другое – научное объяснение.
– Уже проснулась? – В дверях появляется улыбающаяся Йоланта. На голове у нее сложное сооружение из косичек, а платье напоминает украинский национальный костюм – красно-белое и с передником, топорщащимся на большом животе. В руках она держит стопку одежды.
Вскакиваю с постели, поправляя взъерошенные волосы.
– Привет. Сегодня какой-то праздник?
– Праздник?
– Твоя прическа и платье, – подсказываю я.
– А, это… – Йоланта проходит в комнату и кладет стопку одежды на край постели. – Нет, это не праздничный наряд. Обычное платье. А прическу мне сделали девочки. Они любят возиться с моими волосами. Хочешь, и тебе такую сделают? У тебя красивые волосы.
– Спасибо. Я не против, только хочется привести себя в порядок, принять душ, нормально одеться. Это же для меня одежда?
– Для тебя. Помоешься, а потом будем завтракать. И познакомлю тебя со стаей. Что такое? – Йоланта замечает, как я хмурюсь при слове «стая». – Ты всё еще не веришь?
Злясь на себя, пытаюсь оправдаться. Слишком во мне укоренилась вежливость.
– Йоланта, прости, но в это невозможно поверить. Вот если бы я увидела своими глазами…
– Тебе не надо видеть, ты уже должна чувствовать в себе волка! Ты ведь понимаешь меня, хоть и не знала польского, чувствуешь запахи, твое тело меняется, рана зажила.
– Этому может быть и другое объяснение кроме того, что я превращаюсь в волка. Но дело даже не в этом. Мне нужно связаться с внешним миром. Костя ужасно себя чувствует, у него жар. Бешенство от укуса собаки развивается очень быстро, и он может умереть.
– Бешенство? – с недоумением спрашивает Йоланта. – Так ты всё еще думаешь, что вас укусила бешеная собака? Ну, мой муж, может, и бешеный, но в не таком плане, – с мечтательной улыбкой продолжает она. Но мне вовсе не шуток.
– Послушай, я понимаю, что для тебя мы чужие и ты не беспокоишься о том, что с нами будет, но…
– Чужие? – Йоланта подходит ближе и кладет руки мне на плечи, смотря прямо в глаза. – Мы не чужие. Ты спасла меня. Буквально вытащила из лап смерти. Меня и моего ребенка. Благодарность нашей стаи к тебе невозможно выразить словами. Ты готова помочь моему сыну появиться
Молчу, переваривая сказанное. Понимаю, что спорить с ней бесполезно. Она свято верит в то, что говорит. И не понимает, насколько меня пугают эти слова о семье, стае и прочем.
Особенно о стае. Ведь если это религиозная секта, это одно. Но когда люди представляют себя волками, то они не просто последователи какого-то культа, а еще и сумасшедшие. Наверное, мы попали к язычникам, поклоняющимся культу волка. От этих мыслей начинает болеть голова.
Больше не могу спорить и задавать вопросы, на которые получу странные, выходящие за грань реальности ответы.
– Пожалуйста, Вера, останься с нами, – умоляет Йоланта. – Ты очень нам нужна. Здесь ты можешь обрести семью, которой у тебя не было. Ты не пожалеешь, если останешься. Подожди немного и ты не сможешь поступить иначе.
– Я подумаю, – с натугой соглашаюсь я, но мы обе понимаем, что в моих словах больше сомнения, чем покорности судьбе.
***
Проходят сутки. Всего лишь двадцать четыре часа, а я чувствую себя совершенно другим человеком. Да и человеком ли?
Слова, сказанные Йоланта, крепко врезались мне в память. Пока Костя выздоравливал, я знакомилась с жизнью общины. Днем вместе с Йолантой и другими девушками занималась множеством дел, без которых поселение не могло бы существовать. Обычные женские дела, поглощающие массу времени и занимающие ум. Готовка, уборка, стирка, занятия с детьми.
Все люди были приветливыми и дружелюбными, с радостью приглашали меня в гости, смущая таким вниманием. Здесь всё было устроено так, чтобы как можно меньше соприкасаться с цивилизацией.
Меня по-прежнему волновало, чего эти люди боятся и что скрывают. Никаких следов противозаконной деятельности я не замечала. Никакого оружия, никаких тайных огородов с марихуаной. Ничего подобного.
Мужчины уезжали в близлежащий город за всем необходимым, но не часто. В основном они ходили на охоту и рыбалку, ухаживали за скотом, тренировались и занимались с детьми. Каждому была отведена своя роль. И никто не сидел без дела.
Я узнала, что это поселение было летним кемпингом, куда стая обычно отправлялась на всё лето. Но когда стали похищать оборотней, стая была вынуждена спрятаться здесь, в лесной глуши.
Пришлось оборвать связи с внешним миром, кому-то уволиться с работы, а кому-то перевестись на удаленную. Насущные вопросы не обходили стаю стороной. Нужно было зарабатывать деньги, чтобы обеспечивать семьдесят пять человек.
Чтобы не сойти с ума, мне пришлось смириться, не задавать вопросов и влиться в жизнь этого слаженного коллектива. Я не хотела привыкать к этим добрым людям, которые приняли меня как родную, давно потерянную сестру. Я стыдилась того, как откликается мое сердце на их отношение ко мне. Стыдилась радости, которая сопровождала меня каждый день, наполненный приятными хлопотами и живым общением.