Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
Как бывает паршиво, как я боюсь совершить ошибку, как распирает от самых разных чувств и ощущений. Наверное, каждый ведет подобную внутреннюю войну. Наряду с этим ждет неминуемого конца.
Я перекинулся парой слов с пациентами, некоторые девушки даже пытались флиртовать, мужчины забрасывали вопросами.
Когда они ушли, я заглянул в журнал переливания крови. Михал сделал соответствующую запись, значит следит за мной и держит под контролем ситуацию.
Я прислушался к своим ощущениям от крови, бегущей по венам. В самый первый
Я чувствовал себя обновленным, перерожденным, чистым. Блаженная истома охватила все члены, и я погрузился в умиротворенный сон.
В следующие разы я почти ничего не чувствовал, да и теперь не было сильных ощущений, всего лишь кровь, бегущая по венам. Она ничего не давала, как будто я был здоровым сам по себе и не нуждался в ней.
Эта загадка мучила, нужно было обязательно разобраться в ней. Кася вряд ли даст вразумительный ответ. Я даже допускал безумную мысль об одиночном проникновении в стан врага, в «Возрождение», чтобы выпытать правду у профессора, но так подло по отношению к своим людям поступить не мог. Придется пока страдать от неизвестности.
Выхожу в ночь. Казалось, прошло столько времени с похорон, мы нашли оборотней, потеряли еще двоих людей, провели собрание, но все еще длится ночь, до рассвета еще несколько часов.
Тьма полностью поглотила окрестности. Вязкая и непроницаемая, словно живая субстанция, взявшая себе за правило каждый день убивать свет. Растворяясь в ней, сижу на крыльце дома в одиночестве с сигаретой между пальцами. Тихо шелестят ветви деревьев, изредка ухает в лесу ночная птица, едва слышные шорохи и звуки леса отдаются в сознании, напоминая о непрерывной деятельности живых тварей.
Далеко в горах завывает ледяной ветер. Тепло лета постепенно отступает перед холодом осени. Я обнаружил в себе способность приглушать отзвуки постоянного копошения, которые напоминали назойливый комариный писк. Удавалось вернуть прежнюю тишину, которую слышит обычный человек.
Но только временно. Хищник внутри требует ежеминутного состояния готовности. К чему бы то ни было. Прислушиваться, всматриваться, осязать. Хищник приказывает всегда быть начеку, во всеоружии, быть сильным и беспощадным.
Внутренний зверь руководит мною, и я подчиняюсь ему, потому что ощущение собственной мощи делает живым и помогает верить в возможность будущего для всех моих людей.
Я поднимаюсь с крыльца, делаю еще пару затяжек. Курить, честно говоря, не хочется, никотин противно налипает на легкие, оседая на них черными сгустками – я прямо-таки физически это ощущаю, но нужно чем-то занять руки.
Нужно унять нервы. Расхаживаю вдоль дома, заглядывая в закрытые и занавешенные окна, за которыми мечутся тени. Как жалкий сирота, жаждущий людского тепла.
Вслед
Мне было не до чего. Но сейчас почему-то встрепенулся от появления Дианы. Виной всему моя взбудораженность, адреналин, гуляющий в крови.
– Почему ты не спишь? – с придыханием мурлыкает Диана, и в темноте ее обнаженные ноги в шортах прямо-таки светятся.
– Есть дела.
Отвечаю кратко и грубо, чтобы даже не думала вступать в разговор.
Не собираюсь с ней сближаться. Пусть все улягутся спать, а я пойду искать Веру. Я почувствовал ее там, в окрестностях стаи.
Вера овладела всеми моими мыслями. Стала наваждением. Странное, ничем не обоснованное ощущение, что она находится рядом, даже приближается ко мне, затопило с головой.
Решительно невозможно, глупо, больше походило на начинающееся безумие. Будто я сам себе придумываю новые страдания, чтобы еще больше наказать себя.
Наверное, нужно пойти на поводу у потребностей тела и затрахать какую-нибудь девку, желательно похожую на Веру, чтобы голова встала на место. Мне этого не хотелось, но, наверное, так было бы лучше для всей общины, которая очевидно боялась лидера, похожего на бешеного зверя, который предпочитал одиночество, не терпел возражений и отдавал строгие приказы.
Но как иначе управлять толпой? Прянику я предпочел кнут. Михал выступал сейчас в роли доброго полицейского, смягчая мои дикие выпады. Но перестал выбиваться в лидеры, почему-то предпочитая положение правой руки.
– Ты такой напряженный, – не отстает Диана, подбираясь поближе и ластясь, словно течная кошка. Никакого стыда, только жаждущие руки на моем теле и ищущие горячие губы в районе шеи. Томный голос и соблазнительный шепот.
Тело предавало, похоть пробуждалась и усиливалась вместе с другими чувствами, я даже подумал, не развлечься ли с Дианой.
Но разве я имею на это право? Тратить время на потворство своим желаниям, получать удовольствие?
Я запретил себе подобные слабости, направил всего себя на решение общих проблем. Наказал себя.
Или дело было в другом, и я попросту не хочу доступных женщин, предлагающих себя первому встречному? Возможно, я хочу кого-то более чистого, непокорного, загадочного, но не кого-то, а конкретную девушку…
Вырывая из липкой паутины соблазна, где-то в лесах звучит протяжный волчий вой, отражаясь эхом в горах и вызвал странное томление. Я вздрагиваю и ежусь, чувствуя на себе свет луны.
Полнолуние близко.
Волки покоряются лунному господству.
А что же я? Прислушиваясь к себе, понимаю, что она и на меня действует. Но Диана продолжает свои поползновения, никак не реагируя на луну.