Его волчица. Я тебя приручу

Невинная Яна

А еще и взял ее девственность…

Да, пытался остановиться, просил ее остановить нас обоих, хотя прекрасно понимал в тот момент, что достиг точки невозврата. Всё произошло так бурно и внезапно, что я даже не заметил, как оказался возле нее, целуя и лаская, стремясь к близости. Нас как будто притянуло друг к другу.

От воспоминаний об этой яростной схватке тело потряхивает, накрывает новая волна желания, необъяснимой тяги к волчице, к врагу. Это желание не сравнить ни с чем испытанным ранее.

Ни к одной женщине не чувствовал ничего похожего,

ничего столь сильного и всепоглощающе сумасшедшего. И вот как с этим бороться? Как отгородиться временно от Веры, чтобы пойти исполнять свои обязанности? Это как если бы на меня направили огромный слепящий луч прожектора, осветив тьму, и на него невозможно не обращать внимания, на этот яркий свет.

Вот такой для меня сейчас стала Вера, центром всего.

Пусть это неправильно, но так я ощущал.

Вспоминал, как она обращалась в зверя, как меня глодало чувство вины от боли, которую ощущал собственными руками, едва справляясь с сильным, бьющимся в моих руках телом…

Я сделал ее зверем и буду жить с этим…

Невероятным усилием взяв себя в руки, сделал пару глубоких вдохов и направился искать Михала. Возле каждого из заколоченных досками окон дежурили сонные часовые с оружием наизготовку, встречая меня кто глухим приветствием, кто вытяжкой по стойке смирно. Еще бы честь отдавали, как командиру батальона.

В доме тихо, что совершенно не соответствует моему взвинченному состоянию. Глупо, но я даже в какой-то степени мечтаю, чтобы оборотни наконец атаковали нас, чтобы вылить всю накопившуюся энергию и агрессию. Просто не знаю, куда девать скрытые резервы, которые едва сдерживаю.

Странное ощущение завладевает мной, будто беда позади. И оно подтверждается, когда на кухне я обнаруживаю несколько людей, преспокойно пьющих чай.

Завтракают они, что ли?

– О, привет, Демьян, – ласково приветствует меня Диана, нарисовавшаяся рядом в мгновение ока, протягивая мне чай и бутерброд. К своему собственному удивлению, я ощущаю дикий голод. А казалось, уже и забыл, что такое насущные потребности, весь погрузившись в мысли и заботы.

– Ты должен есть, тебе нужны силы, – настаивает она, а я ощущаю лишь досаду из-за надоедливой девки, которая тут как тут, стоит мне оказаться в ее поле зрения.

Думает, я не чувствую флюиды, исходящие от нее? Может, и не понимает. Вместе с другими чувствами усилилось и мое восприятие окружающего мира, и я прекрасно осознаю, что Диана хочет меня, даже могу осязать терпкий женский аромат ее лона, сочащегося влагой от моего присутствия.

Совершенно нежелательный бонус моего превращения в зверя, от него бы я точно отказался.

Зато я уверен, что Диана не подходит мне, что не хочу ее, просто немыслимо соединиться с кем-то помимо моей пары. Пара. Интересно, почему именно это слово возникает в моем сознании?

Так люди не говорят о своей избраннице, но звери… Да, возможно, зверь потихоньку проникает в мою кровь, заполоняет разум. Встряхивая головой, чтобы избавиться от любых мыслей, выхватываю чай и бутерброд у Дианы

из рук и вгрызаюсь в кусок булки с колбасой.

Диана довольно улыбается, словно получила выигрыш в лотерее. Наверное, из тех глупышек, что верит, будто путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. В чем-то она права, я бы сам и не вспомнил, что надо питаться, и сейчас испытываю к ней благодарность.

– Спасибо, – бросаю ей коротко и обращаюсь к Михалу, вольготно развалившемуся в единственном кресле-качалке на кухне: – Что-то ты, брат, слишком спокоен для такой ночи.

– Ночи? Ты с дуба, что ли, рухнул? На дворе рассвет. Ночь давно кончилась. Волки так и не пришли. Можно расслабиться.

И правда – выглянув в щелочку между досок, наблюдаю светлую полоску рассветного неба. Долгая напряженная ночь окончилась. Полнолуние завершилось и без последствий. Волки не стали нападать. Что это значит?

Падаю на стул, чувствуя тяжкий груз навалившейся враз усталости. И облегчение.

– И что думаешь по этому поводу? – интересуется Михал, приоткрывая один глаз. Все мы устали и мечтаем о сне, но надо обсудить сложившееся положение.

– Вообще не понимаю, что происходит, – начинаю рассуждать и осекаюсь – теплые тонкие пальцы Дианы пробираются мне под футболку и разминают плечи. Ее прикосновения мне чужды и неприятны, отчего я замираю с ощущением, будто по мне ползают толстые паучьи лапки. Так и хочется стряхнуть, но не сделаешь же так в самом деле.

– Смотри, два человека – Наташа и твоя волчица – сказали нам, что волки нападут.

При словах «твоя волчица» острые когти Дианы глубоко впиваются мне в кожу, отчего я вздрагиваю, а она в смятении отдергивает руки и, бормоча извинения, отсаживается в сторонку. Черт, только ревности глупой бабы мне не хватало. Сосредотачиваюсь на Михале, а он продолжает:

– Но они не напали. Почему? Это мы вряд ли достоверно можем выяснить.

– Противник слишком непредсказуем, нам не понять их намерения. Ясно одно – в покое нас вряд ли оставят, но эта передышка даст нам шанс лучше подготовиться к обороне. Мы можем съездить в город, купить капканы и установить их по периметру, а также устроить ямы и другие виды ловушек. Оборотней не так много, чтобы бояться их как ядерного взрыва. А сегодня предлагаю всем, кроме часовых, расслабиться и отдохнуть. Лично я собираюсь чуть позже затопить баню.

– Баня? – восклицает Диана. – Я с удовольствием схожу в баню, а то надоело в тазиках полоскаться.

– Приходи туда где-то к десяти, – говорю совершенно без задней мысли, но по вспыхнувшим в глазах Дианы огонькам понимаю, что она восприняла фразу по-своему, как приглашение. Твою мать! Что она себе нафантазировала?

Я-то думал только о Вере, о том, как ей хочется смыть с себя все следы обращения в волчицу. Всеми мыслями я уже с ней, в бане, помогаю избавиться от волчьего запаха, намыливаю ее хрупкое тело, поливаю его водой, слизываю капли с нежного живота… Кхм, размечтался прямо у всех на глазах. Хорошо, что стол скрывает напрягшийся бугор в штанах.