Эгоист (дореволюционная орфография)

Вернер Элизабет

Невроятное безсердечіе заключалось въ томъ желзномъ спокойствіи, съ какимъ Зандовъ изложилъ все это своей племянниц, превративъ въ чисто денежный примръ ршеніе во­проса, наполнявшаго собою вс мечты и иллюзіи молодой двушки, а также ея надежды на будущее.

Губы Джесси болзненно дрогнули при этомъ безпощадномъ разсужденіи; непреложная увренность въ своей правот, съ которой Зандовъ высказывалъ свою мысль, показала ей, что онъ въ данномъ случа защищалъ свое самое искреннее убжденіе. Вдь она уже сама испытала, что значитъ представлять собою такъ называемую „богатую партію“, заставлявшую всхъ мужчинъ, съ которыми ей приходилось сталкиваться, ярко про­являть своекорыстіе и расчетъ. Такъ и этотъ ея опекунъ видлъ въ ней и цнилъ лишь богатую наслдницу, а это было горькою-горькою мыслью

для молодого существа; сердце котораго страстно жаждало счастья и любви!

— Здсь теб незачмъ бояться чего либо подобнаго, — продолжалъ Зандовъ, принявшій молчаніе двушки за своего рода согласіе съ его словами. — Этотъ бракъ представляетъ вамъ обоимъ одинаковыя выгоды. Густавъ вмст съ тобой пріобртаетъ состояніе и выдающееся положеніе въ здшнемъ торговомъ мiр, ты же черезъ него остаешься участницей въ дл своего отца, а также пріобртаешь увренность, что твой капиталъ, находясь въ распоряженіи у твоего мужа, будетъ увеличенъ. Все дло настолько ясно и просто, что я ршительно не понимаю твоего противорчія, тмъ боле что ты издавна интересовалась Густавомъ. Ты вдь постоянно читала его ста­тьи съ искреннимъ воодушевленіемъ.

— Да, потому, что я врила тому, кто писалъ ихъ, и по­тому, что не считала возможнымъ, чтобы весь его пылкій патріотизмъ, все его восхищеніе прекраснымъ и великимъ были только фразами, которыя со спокойной совстью выбрасываются за бортъ, какъ только на сцену выступаютъ выгоды, расчетъ.

— Ахъ, литераторамъ самой судьбой предопредлено сы­пать красивыми фразами! — небрежно замтилъ Зандовъ. — Это уже нчто профессіональное. Было бы плохо, если бы они каждое свое слово подкрпляли дломъ. Густавъ писалъ такъ, какъ этого требовали его положеніе и господствующія теченія, а теперь дйствуетъ такъ, какъ требуетъ разумъ. Если бы онъ не поступалъ такъ, то вообще не былъ бы подготовленъ мн въ качеств компаньона. Ну, а теперь покончимъ съ этимъ споромъ! Я не настаиваю на томъ, чтобы твое ршеніе послдовало сегодня или завтра, но все-таки съ пол­ной опредленностью жду твоего согласія.

— Никогда! — вспыхнувъ воскликнула Джесси. — Принадле­жать человку, который видитъ во мн лишь одинъ изъ пунктовъ длового договора! Стать женой эгоиста, который ради своихъ матеріальныхъ цлей приноситъ въ жертву все то, что дорого другому? Нтъ, нтъ, никогда!

Зандовъ не придалъ ршительно никакого значенія этому страстному протесту. Будь Джесси его дочерью, онъ просто-на­просто принудилъ бы ее подчиниться своей вол; но онъ слишкомъ хорошо зналъ границы своей опекунской власти, чтобы прибгнуть и здсь къ тому же. Однако вмст съ тмъ онъ зналъ, что его авторитетъ, издавна привычный для Джесси и вызывавшій въ ней даже страхъ, былъ своего рода средствомъ принужденiя для нея, и ршилъ использовать его.

— Пока мы выждемъ съ этимъ дломъ, — сказалъ онъ вста­вая. — Теперь я поду на вокзалъ и надюсь черезъ часъ пред­ставить теб своего брата. Ты конечно соизволишь прежде всего познакомиться съ нимъ, а остальное само устроится. До свиданья!

Онъ вышелъ изъ комнаты, и тотчасъ за этимъ раздались звуки отъзжающаго экипажа, который ждалъ его.

Джесси осталась одна. Теперь, когда она чувствовала себя вн власти холодныхъ, строгихъ глазъ дяди, у нея вырвались долго сдерживаемыя слезы. Молодая двушка не принадлежала къ числу энергичныхъ натуръ, способныхъ противопоставить свою волю чужой. Въ ея слезахъ проявилась вся мягкость характера, привыкшаго подчиняться чужому руководству и почувствовшаго свое безсиліе при первой же борьб, которую онъ собрался предпринять. А здсь и дйствительно была первая въ жизни Джесси борьба. Она жила въ самыхъ счастливыхъ условіяхъ, подъ нжной охраной родителей, и первое горе коснулось ея лишь тогда, когда умерла ея мать, а черезъ два года посл того и ея отецъ. Согласно завщанію опекуномъ осиротвшей Джесси былъ назначенъ Зандовъ, давнишній другъ и компаньонъ почившаго.

Трудно было бы найти другого — лучшаго — человка для распоряженія состояніемъ молодой двушки, но она не въ силахъ была сердечно привязаться къ дяд, хотя и знала его съ дтства. Онъ былъ близкимъ родственникомъ ея матери и, какъ послдняя, происходилъ изъ Германіи. Боле двадцати лтъ тому назадъ онъ почти безъ

всякихъ средствъ прибылъ въ Аме­рику и, по своей просьб, поступилъ на службу въ предпріятіі своего двоюроднаго брата, отца Джесси. Разсказывали, что несчастья и горькія разочарованія заставили его покинуть Ев­ропу; но, было ли это такъ въ дйствигельности, Джесси ни­когда не могла узнать, тмъ боле что и ея родители были по-видимому лишь частично освдомлены объ этомъ, а самъ Францъ Зандовъ никогда не затрагивалъ этого вопроса. Вначал — и то лишь въ силу родственныхъ отношеній — ему дали маленькое мсто въ контор, но онъ проявилъ такую не­устанную дятельность, такую широту взглядовъ и энергію, что весьма скоро занялъ первое посл хозяина фирмы мсто; когда же угрожавший дловой кризисъ былъ избгнутъ исклю­чительно благодаря его своевременному и энергичному вмшательству, онъ былъ сдланъ участникомъ торговаго предпріятія, и подъ его руководствомъ оно стало развиваться совсмъ иначе. Цлый рядъ смлыхъ и счастливыхъ спекуляцiй сдлалъ до тхъ поръ скромную фирму первою въ город, и Зандовъ сумлъ такъ использовать свое созданное этими успхами преимуще­ство, что сталъ почти единственнымъ распорядителемъ, такъ сказать, владыкою дла, и всюду его голосъ сдлался первымъ и ршающимъ.

Такимъ путемъ Зандовъ въ сравнительно короткое время сталъ богатымъ человкомъ. Такъ какъ онъ оставался холостякомъ, то, какъ и прежде, продолжалъ жить въ дом своихъ родственниковъ; но, несмотря на эту долголтнюю совмстную жизнь и общность всхъ интересовъ, между ними не развились сердечныя отношенія. Холодный, рзкій характеръ Франца Зандова исключалъ всякое дйствительное сближеніе. Онъ вообще не признавалъ ничего, кром дловыхъ интересовъ, кром неустанной работы ради нихъ, никогда не имлъ покоя и отдыха въ кругу семьи, да по-видимому даже вовсе не нуж­дался въ нихъ. Отецъ Джесси не имлъ ничего противъ того, что его компаньонъ принялъ на себя главнйшую часть заботъ и труда; самъ онъ лично былъ боле склоненъ къ веселому наслажденію жизнью, къ пріятному пребыванію въ семейномъ кругу. Ввиду того, что такимъ образомъ желанія обоихъ компаньоновъ были противоположны, между ними существовали наилучшія взаимоотношенія, хотя, правда, они основывались боле на обоюдной необходимости ихъ другъ для друга, чмъ на дружб.

Со смерти отца Джесси руководство дломъ и распоряженіе состояніемъ юной наслдницы сосредоточились въ рукахъ од­ного Зандова, но скоро онъ свои опекунскія права надъ Джесси расширилъ настолько, что пожелалъ распоряжаться всмъ ея будущимъ. Съ тмъ же беззастнчивымъ эгоизмомъ, какимъ характеризовались вс его предпріятія, Зандовъ создалъ планъ брака между Джесси и своимъ братомъ и былъ не только пораженъ, но даже возмущенъ, когда этотъ его планъ, встртившій полное согласіе со стороны его брата, натолкнулся на рзкое сопротивленіе молодой двушки. Однако Зандовъ не придавалъ никакого значенія этому протесту и былъ твердо убжденъ, что Джесси, до сихъ поръ никогда не проявлявшая склон­ности къ самостоятельнымъ дйствіямъ, и тутъ подчинится его вол.

II.

Часъ, необходимый для поздки на вокзалъ и обратно, еще на истекъ, а къ дач уже опять подъхалъ экипажъ, и тот­часъ вслдъ затмъ въ салонъ, гд находилась Джесси, вошелъ ея дядя со своимъ братомъ.

Зандовъ видимо нисколько не былъ взволнованъ свиданіемъ съ братомъ, съ которымъ не видлся въ теченіе долгихъ лтъ: черты его лица были такъ же неподвижны, а тонъ такъ же холоденъ, какъ обыкновенно, когда онъ представилъ другъ другу „господина Густава Зандова“ и „миссъ Джесси Клиффордъ“.

 Гость приблизился съ вжливымъ поклономъ къ юной хозяйк дома и произнесъ:

— Могу ли я надяться на дружественный пріемъ у васъ, миссъ Клиффордъ? Правда, я прибылъ сюда совсмъ чужимъ, но приношу вамъ привтъ изъ той страны, къ которой по рожденію принадлежала ваша матушка. Соблаговолите же на то, чтобы это было моей рекомендаціей предъ вами.

Эта рчь звучала не только вжливо, но и тепло, даже почти сердечно. Джесси удивленно взглянула на своего гостя; но его испытующій, пронизывающій взглядъ, встрченный ея взглядомъ, тотчасъ же охладилъ ее, такъ какъ напомнилъ ей объ истинной причин этого знакомства. Поэтому она съ холод­ной вжливостью отвтила: