Эгоист (дореволюционная орфография)

Вернер Элизабет

Густавъ поглядлъ ей вслдъ со своеобразнымъ движеніемъ губъ.

— Въ каждой частиц ея существа презрніе! Правда, во всей этой исторіи я играю довольно жалкую роль, но это ни­чего, главное — чтобы Фрида укрпилась въ этомъ дом!

V.

Вступивъ въ свою комнату, Джесси въ сильномъ волненія начала ходить по ней взадъ и впередъ. Въ сущности она была очень рада: страшный для нея соискатель ея руки обезвре­дилъ себя такимъ способомъ, что самъ предложилъ ей свою помощь для того, чтобы помшать и лично ему ненавистному брачному плану; однако это не уменьшило ея возмущенія эгоизмомъ и алчностью этого человка, проявившимися опять во всей своей низости. Значитъ, онъ любитъ, и повидимому иск­ренне! Какъ разъ въ то время, когда онъ былъ на пути къ богатой, нелюбимой невст, заботливо приготовленной ему братомъ,

молодой покинутой и безпомощной двушк удалось вызвать въ немъ дйствительную сердечную склонность. Но что же тогда мшаетъ ему открыто ввести свою избранницу въ этотъ домъ и, если дйствительно его братъ Францъ про­явитъ упорное и безпощадное несогласіе на этотъ его бракъ, снова вернуться въ Германію? Вдь онъ бросилъ тамь независимое положеніе и тотчасъ же можетъ вернуть его себ, и оно позволить ему вступить въ бракъ безъ чьего либо согласія! Но вдь правда: въ этомъ случа онъ рискуетъ состоянiемъ, наслдствомъ, а его во что бы то ни стало слдуетъ обезпечить за собою! Ради этого-то его невста должна удо­вольствоваться ролью незнакомки, ради этого изобртаются уловки и инсценируется настоящая интрига, чтобы только вынудить согласіе богатаго братца! А если, несмотря на все это, Францъ Зандовъ скажетъ свое суровое „нтъ“ (Джесси знала, что ея опекунъ, цнившій людей только по ихъ состоянію, никогда не встртитъ благосклонно бдной свояченицы), то смлый защитникъ идеализма безъ сомннія отдастъ предпочтенiе наслдству и броситъ свою невсту такъ же, какъ разстался со своей литературной профессіей.

Прямой, открытый характеръ Джесси протестовалъ противъ навязанной ей комедіи, но все же она сознавала, что по мр своихъ силъ должна способствовать этому браку Густава. Она во что бы то ни стало хотла избжать серьезной борьбы съ опекуномъ и, соглашаясь на то, что предложилъ ей Густавъ, прибгала къ акту своего рода самообороны. Вдь если дйствительно удастся заставить Франца Зандова передумать, то вся надвигающаяся на него лично буря развется безъ вреда.

Но — странно — Джесси какъ разъ боле всего оскорбляло то единственное, что говорило въ пользу Густава, а именно, что, несмотря ни на что, онъ все же былъ способенъ къ искрен­ней любви. Она вдь рзко упрекала его за то, что онъ вполн безвольно подчинялся матеріальнымъ расчетамъ своего брата, а теперь, когда онъ нарушилъ вс ихъ, она была настроена къ нему еще боле враждебно. Она вполн согласилась съ собою въ томъ, что этотъ человкъ достоинъ лишь презрнія, и ршила во что бы то ни стало добиться своего.

Между тмъ Густавъ поднялся въ верхній этажъ дома, гд находились комнаты его брата. Тотъ ждалъ его съ нетерпніемъ и сказалъ ему крайне рзкимъ тономъ:

— А я уже и не думалъ, что ты вообще соблаговолишь придти ко мн!

— Я разговаривалъ съ миссъ Клиффордъ, — сталъ защищаться Густавъ, — и ршительно не могъ прервать нашу интересную бесду на половин.

Это указаніе не осталось безъ своего дйствія. Предполо­женный бракъ былъ для Франца Зандова слишкомъ выгоденъ, а отрицательное отношеніе Джесси къ нему настолько хорошо извстно, чтобы онъ не предоставилъ полной свободы мнимому сватовству Густава. Поэтому онъ боле уступчиво произнесъ:

— По всей вроятности у васъ опять былъ любимый вашъ словесный турниръ? Вамъ очевидно нравятся подобныя постоян­ныя стычки, но я все же не замчаю, что ты добился какого либо успха у Джесси. Она очень сдержанна по отношенію къ теб.

— Францъ, не теб судить о моихъ успхахъ, — оскорбленно замтилъ Густавъ. — Говорю теб, они очень значительны!

— Будемъ надяться на это! А теперь перейдемъ къ длу. Вопросъ идетъ о предпріятіи, которое я хочу начать вмст съ однимъ своимъ нью-іоркскимъ дловымъ знакомымъ. Судя по его письму, онъ уже говорилъ съ тобою объ этомъ, и я вчера посвятилъ тебя въ корреспонденцiю по этому вопросу; такимъ образомъ ты уже нсколько знакомъ съ нимъ.

— Совершенно врно!

Густавъ вдругъ сталъ серьезенъ, и его отвтъ прозвучалъ въ совсмъ иномъ тон, чмъ тотъ веселый, беззаботный, котораго онъ держался до сихъ поръ. Однако его братъ, не обративъ на это вниманія, продолжалъ:

— Ты знаешь, что мы владемъ на запад крупными землями, которыя до сихъ поръ еще не обработаны. Условія по­купки въ то время были крайне благопріятны, но при громадномъ протяженіи земель Дженкинсъ не могъ взяться за это дло, располагая только своими средствами. Поэтому онъ обратился ко мн и сумлъ склонить меня къ своему плану. Дйствительно намъ удалось по дешевой цн пріобрсти эти земли, а теперь дло идетъ о томъ, чтобы наиболе выгодно использовать ихъ. Это можеть произойти лишь въ томъ случа, если открыть ихъ для переселенцевъ —

спецiально переселенцевъ изъ Германіи. Мы подготовили все необходимое и думаемъ теперь приступить къ этому длу.

— Одинъ вопросъ, — прервалъ Густавъ сухое дловое разъ­ясненiе брата: — ты лично видлъ эти свои владнія?

— Ну, конечно не сталъ бы я начинать подобное большое дло безъ предварительнаго личнаго осмотра. Само собою разумется, я знаю эти земли.

— Я тоже! — лаконически произнесъ Густавъ.

Зандовъ изумился и отступилъ на шагъ.

— Ты? Откуда? Какъ это возможно?

— Очень просто! Мистеръ Дженкинсъ, котораго я навстилъ въ Нью-Іорк по твоему настойчивому желанію, во время бе­седы объ этомъ дл заявилъ мн, что вы расчитываете здсь главнымъ образомъ на меня — врне сказать — на мое перо. Поэтому я счелъ необходимымъ ознакомиться со всмъ этимъ дломъ путемъ личныхъ наблюденій. Вотъ это-то и явилось настоящей причиной запозданія моего прізда сюда, или моего „шатанья по стран“, какъ ты назвалъ. Прежде всего я хотлъ лично разузнать, куда намреваются направить моихъ земляковъ.

Францъ Зандовъ мрачно нахмурилъ лобъ.

— Ты предпринялъ совершенно излишній трудъ! Мы здсь обычно не приступаемъ къ длу съ большими церемоніями. Кстати сказать, я нахожу очень страннымъ, что ты лишь те­перь, спустя цлую недлю посл прізда сюда, сообщаешь мн объ этомъ. Но все равно! Мы дйствительно въ первую голову расчитываемъ на тебя и на твои связи въ журналистик. Конечно наши агенты длаютъ все, что возможно, но этого не­достаточно. Теперь стали очень недоврчиво относиться къ этимъ господамъ, да и конкурренція черезчуръ возрасла. Главное дло, чтобы нашими интересами прониклась какая либо вліятельная газета, стоящая выше подозрній въ реклам. Правда, ты уже больше не состоишь сотрудникомъ „Кельнской Газеты“, но она лишилась тебя съ крайней неохотой, а потому несомннно съ большимъ удовольствіемъ приметъ твои корреспонденціи изъ Америки. Рядъ статей, написанныхъ твоимъ блестящимъ стилемъ и съ твоей убедительностью, гарантируетъ намъ успхъ, а если ты еще искусно используешь свои связи съ журналистикой, чтобы придать наиболе широкую извстность нашему предпріятію, то безъ сомннія уже въ сддующемъ году въ наши земли хлынетъ волна переселенцевъ.

Густавъ слушалъ молча, ни однимъ звукомъ не прерывая брата, но теперь направилъ твердый и серьезный взглядъ на его лицо и произнесъ:

— Ты забываешь лишь одинъ пустякъ, а именно, что ваши земли совершенно непригодны для переселенія. Он расположены столь неблагопріятно, какъ хуже быть не можетъ; климатъ тамъ до крайности нездоровый, въ нкоторые мсяцы даже губителенъ. Почва не можетъ дать урожай, такъ что колоссальнйшій трудъ увнчивается самыми жалкими результатами. Вспомогательныхъ средствъ культуры вовсе нтъ, а немногіе жители, поодиночк появившіеся тамъ и здсь, погибаютъ отъ лишеній и болзней. Они совершенно безъ всякой помощи предоставлены въ жертву всевозможнымъ враждебнымъ элементамъ, и вс, кто послдуетъ за ними изъ Европы, по­гибнутъ такъ же, какъ они.

Францъ Зандовъ слушалъ брата со все возраставшимъ из­умленiемъ и вначал даже не находилъ словъ, чтобы возразить ему, но тутъ гнвно крикнулъ:

— Что за безсмысленныя преувеличенія! Кто вбилъ теб все это въ голову и какъ ты, человкъ, совершенно чужой здсь, можешь судить объ этихъ обстоятельствахъ!? Что ты знаешь обо всемъ этомъ?

— Я на мст получилъ самыя точныя свднія. Вс мои данныя неопровержимы.

— Глупости! А если бы и было все такъ, то что теб-то за дло до этого? Ужъ не хочешь ли ты, безъ года недлю просидвъ въ контор, длать мн указанія относительно того, какъ я долженъ вести свои спекуляціи?

— Конечно нтъ! Но если подобная спекуляція стоитъ здо­ровья и жизни тысячамъ людей, то у насъ, на родин, имется другое названіе ей.

— Какое же именно? — подходя къ брату, грозно спросилъ Францъ Зандовъ.

Однако тотъ не испугался, а твердымъ голосомъ произнесъ:

— Подлость!

— Густавъ! — вскрикнулъ Зандовъ старшій, — ты осмли­ваешься...

— Конечно это относится лишь къ мистеру Дженкинсу, — непринужденно заявилъ Густавъ. — Исключительная любезность, съ которой меня принялъ этотъ „честный“ господинъ, а также его постоянное стремленіе наводить разговоръ на блестящіе успхи моего литературнаго таланта, который и тутъ можетъ творить чудеса, вызвали у меня подозрительное отношеніе ко всему этому длу, и я ршилъ лично създить на мсто. Ты не знаешь этихъ земель, Францъ; наврно при покупк ты осмотрлъ ихъ лишь поверхностно. Но теперь, когда а открылъ теб глаза, ты конечно прикажешь доставить теб доказательства моихъ словъ и откажешься отъ намченной спеку­ляцiи.