Екатерина Хромова
Шрифт:
Андрей выразил сомнение:
– Не знаю… мне кажется, интереснее находиться по другую сторону микрофона, в смысле, быть знаменитостью. Журналисты – это же… бррр… они провоцируют, передёргивают, неприятно матерятся, их очень хочется пытать… за полёт фантазии иные получают пулю в затылок… взаимодействие с ними, и даже чтение их текстов – это пытка для любого внутренне гармоничного человека.
В половине первого они вышли из ресторана в рассечённую дождём мглу ноябрьской ночи. В этот момент на пустынных улицах туман был бледней и прозрачнее, чем несколько
– Дождливо как-то нынче, – грустно произнесла она.
Он ощущал мир совсем не так, как обычно, всё вокруг казалось ему лёгким, звонким, наполненным удивительным весенним воздухом, от полного отсутствия которого, казалось, можно задохнуться.
– Время освежающего дождя.
– Такие эпитеты больше подходят для весны.
Они прошли два квартала по проспекту Ленина, и, прежде чем повернуть за угол к Андрею домой, зашли в круглосуточный магазин, чтобы купить бутылку вина, что-нибудь на завтрак, а также зубную щётку.
Когда пришли к нему, Катя, разувшись и сняв верхнюю одежду, прошла в гостиную, где, забравшись с ногами на диван, стала щёлкать каналы на пульте. Её ноги казались как будто прорисованными углем на светлом фоне. Андрей поставил на журнальный столик рюмки, и, наполнив их почти до краёв, устроился рядом с ней. Протянув руку, она взяла рюмку, немного отпила и поставила обратно.
– У тебя что, телек не настроен?
– А я не смотрю его. От него пахнет фиолетовой радиацией.
– А-а-а… – она закивала головой.
Пытаясь настроить телевизор, она сосредоточенно нажимала кнопки пульта, но у неё ничего не получилось. Тогда она отложила пульт, и, повернувшись к Андрею, уселась на него верхом, и, обхватив руками его шею, принялась целовать.
Он осторожно поднялся на ноги, и, держа её на руках, аккуратно обошёл журнальный столик вокруг, проследовал в спальню, где и положил свою драгоценную ношу на кровать. И стал раздевать её, одновременно раздеваясь сам. Спальня наполнилась приглушёнными вздохами, стонами и едва слышными шорохами. Всё слилось: взволнованный шёпот любви, разгорячённое Катино лицо, её груди, сдавленные в его объятиях, гулкое биение сердца…
Её поведение рождало противоречивое впечатление движения и застылости, усилия и скованности. Этот диссоннанс нашёл в какой-то степени себе разрешение, лишь когда они, позанимавшись любовью в обычной позе, поменяли положение и она оказалась на нём верхом. Её движения оставались напряжённо-медлительными, он еле сдерживался, чтобы не ускорить ритм; в какой-то момент по её телу прошла судорога и она, сжав его бёдрами, наклонилась к нему и поцеловала долгим поцелуем. После чего перевернулась на спину.
Следующая сцена заняла куда больше времени. Андрей остановился, лишь когда почувствовал, что утомил Катю своим неослабевающим напором. Некоторое время он оставался в ней, затем вышел, так и не
– Как ты хочешь?..
Он ответил: «Так же, как ты».
И они снова занялись.
Время и пространство растворились, близость с Катей вызывала у Андрея изнурительное напряжение всех сил, и душевных, и физических, требовала неких безвозвратно-разрушительных усилий, и в этом состояла её непреодолимая притягательность. Они перепробовали множество поз, но он так и не смог кончить из-за того, что слишком много выпил. Он двигался всё медленнее и медленнее, и, наконец, остановился. В этот момент они лежали на боку, она к нему спиной.
– Ты вышел? – она проверила рукой. – Так и не кончил?
Повернувшись к нему, она откинула со лба влажные локоны и пощекотала ему низ живота:
– А-а… потом как-нибудь… получишь удовольствие в полном объёме.
Через несколько мгновений он заснул крепким сном утомлённого солдата.
Очнувшись ото сна субботним утром, Андрей увидел, что Катя лежит на расстоянии вытянутой руки от него и смотрит неподвижным взглядом в потолок.
– Ты давно проснулась? – спросил он.
Она повернулась к нему:
– Ты знаешь, по-моему, мне так и не удалось заснуть.
– Неудобно?
– Нет, всё в порядке. Кровать у тебя удобная. Подушка тоже. Одеяло шикарное. Не знаю, то ли с непривычки, то ли что.
– Так, я сейчас, – он выбрался из-под своего одеяла, и, не одеваясь, направился в ванную. Приняв душ и почистив зубы, вернулся в спальню и с удивлением увидел, что Катя, уже одевшись, сидит на пуфике возле туалетного столика и рассматривает себя в зеркало.
– Могло быть и хуже, – задумчиво произнесла она, не глядя на Андрея.
Едва скрывая разочарование и уныние, он стал собирать свои вещи, чтоб одеться. Дабы не мешать ему, она ушла в гостиную. Одевшись и застелив свой огромный «сексодром», он пошёл на кухню готовить завтрак.
– Ты будешь чай или кофе? – крикнул он.
Катя появилась в дверях кухни: «Только чай». Он сделал себе кофе, заварил ей чай, и они сели за стол. Он с удовольствием поглощал бутерброды, тогда как она совсем не притронулась к еде.
– Я не могу спокойно есть, когда ты вот так сидишь и смотришь, – оторвавшись от еды, сказал он. – Мне кажется, что я тебя объедаю. Ты правда не хочешь завтракать?
– Я обычно ничего не ем на завтрак. Спасибо, – ответила она и посмотрела на часы. – Мне надо ехать на квартиру. Там рабочие должны прийти к одиннадцати.
Он спросил, что за рабочие, и она объяснила, что ремонтирует трёхкомнатную квартиру на проспекте Жукова, которую ей купили родители, и сейчас должны прийти сантехники устанавливать ванную и унитаз, после чего «в хате можно будет полноценно жить».
– Ну… вынужден тебя отпустить, хоть мне этого совсем не хочется, – сказал он между двумя глотками кофе.