Эксклюзивный мачо

Полякова Татьяна Викторовна

– Вы согласились со мной встретиться, и терпе­ние ваше воистину безгранично, раз вы до сих пор меня не вышвырнули. Из этого я делаю вывод, что вы заинтересованы в разговоре.

– Еще бы. А о причине не догадываешься?

– Может, вы намекнете?

– Может. Мне нравится твой костюм. А еще хо­телось бы взглянуть, как ты выглядишь без него.

– Иными словами, вы убеждены, что, если мы еще немного подействуем друг другу на нервы, я не­пременно разденусь?

Он почесал ухо и улыбнулся. Вполне по-челове­чески.

– Все, что мне говорили,

чистая правда: у тебя паскудный характер и очень длинный язык. Стран­но, что его до сих пор никто не укоротил.

– Я была против.

– Не сомневаюсь. А я бы смог найти ему другое применение. Прямо сейчас.

– Я не особенно сильна в таких упражнениях. А у Анны Гориной это хорошо получалось?

Такой прыти он от меня не ожидал и потому рас­терялся, лишь на мгновение, но и этого было доста­точно; Анну он знал. Впрочем, я не сомневалась в этом, раз его номер обнаружили в телефонной книж­ке ее мобильного.

– Эта та, которую зарезали? – спокойно, спро­сил он, придвинул авторучку и принялся вертеть ее на столе.

– Да. Вы ведь были хорошо знакомы?

– Я с этой Анной? Не помню такой.

Ответ удивления не вызвал.

– Вот как… Но то, что ее зарезали…

– Я проявляю интерес к тому, что происходит в этом городе. Знаю, что зарезали девку на сафроновской яхте, и что там была ты. Поэтому и суешь свой нос куда не просят. Хотя есть еще вариант: это убий­ство чем-то интересно отцам города и тебя пустили по следу. В любом случае не там ищешь. Я знать не знал девчонку.

– У меня в этом большие сомнения.

– Ну, так и живи с ними, кто ж мешает? – Он отбросил авторучку ловким щелчком и воззрился на меня. – Здесь полно баб, возможно, мы как-то вмес­те выпивали. Возможно. Но я этого не помню.

– Возможно, она даже звонила вам пару раз?

– Почему нет? Я уже сказал: здесь полно баб, если я всех буду помнить, ни на что другое мозгов уже не хватит.

“Особенно если их и так не много”, – мыслен­но съязвила я.

– А Вера Нежданова тоже относилась к тем, что здесь вертятся?

– Это кто такая?

– Подруга Анны.

– Ну, если подруга, может, и вертится.

– Она тоже погибла.

– Да?

– А с Райзманом вы были знакомы?

– Был. Голову ломаю, кому этот парень мог ме­шать. Мне он нравился.

– Кто вас познакомил, тоже не помните?

– Какое это имеет значение?

– Просто интересуюсь.

– У меня последнее время появились лишние деньги, а у него антикварный магазин. Покупал кое-какие вещицы…

– Перед его смертью тоже собирались что-то купить?

– Не собирался. Но он предлагал мне картину. Говорил, известный художник. Просил тридцать штук.

– Вы ездили к нему взглянуть на картину?

– Хоть у меня и есть свободные деньги, но я не такой дурак, чтобы за мазню бабки отстегивать. На кой мне черт картина?

– Что же вы в таком случае у него приобрели?

– Так… золотишко. Вот этот перстень, к приме­ру, – кивнул он на свой мизинец. – Девятнадцатый век, забыл, кто сделал эту хреновину.

– А

с господином Никифоровым вы знакомы?

– Это который Никифоров?

– Никифоров Павел Сергеевич.

– Слышал. Его что, тоже убили?

Я усмехнулась и покачала головой.

– Вы же сказали, что интересуетесь тем, что происходит в нашем городе? – Я поднялась, подо­шла к столу и доложила на него свою визитную кар­точку. – Если у вас переменится настроение, и вы решите со мной поговорить…

– О чем, детка? – хмыкнул он и подвинул кар­точку мне, но не щелчком, а приложившись к ней сразу тремя пальцами. – Если мне захочется тебя увидеть, я и без визитки тебя найду.

– Что ж… – не стала я спорить и, стараясь со­блюдать осторожность, положила карточку в сумку. – Не могу сказать, что было приятно познакомиться, однако спасибо, что уделили мне время.

– Пожалуйста, – усмехнулся он. Я направилась к двери, а он сказал мне вслед: – Меня обманули, ума у тебя нет вовсе.

– Людям свойственно все преувеличивать, по­тому что я о вас того же мнения. – И, не дожидаясь, когда в меня запустят чем-то тяжелым, я спешно покинула кабинет.

Китаец, маячивший в холле, торопливо распах­нул передо мной дверь.

– Мое обаяние на него не действует, – пожало­валась я Сашке, устраиваясь за рулем. Чуяло мое сердце, ничего путного из разговора не получится, так и вышло.

Тагаев вполне мог говорить правду. Такой тип, как он, вряд ли помнит по именам всех своих жен­щин. Дед, к примеру, вечно их забывает и, чтоб не путаться, всех зовет Детка, а у этого времени больше, значит, соответственно, и девок. И он их не только по именам забывает, но и лиц не различает. И Райз­ман мог действительно звонить ему по поводу кар­тины, с Никифоровым и Верой он не знаком… Од­нако, несмотря на здравые мысли, что-то подсказы­вало мне: Тагаев врет, а если врет, тому должна быть причина. То, что он решил со мной встретиться, уже интересно. Объяснение, что подвигло его к этому простое любопытство, мне серьезным не показалось. Я вздохнула, злясь на то, что вечер потрачен впус­тую, впрочем, не первый и не последний.

Я выехала со стоянки и решила немного прока­титься по городу. Я люблю свой город, особенно лет­ними ночами. Фонари на улицах, огни рекламы, стайки молодежи возле кафе…

– А это что такое? – подумала я вслух, Сашка с интересом приподнял уши. – А это “БМВ”. Ну-ка, номерочек посмотрим… Так и есть. Слышишь, пес, господин Тагаев отправил с нами сопровождающих. К чему такая милость? – “БМВ” держался на рас­стоянии, но особо не прятался. – Так, – протянула я и принялась плутать по улочкам. “БМВ” вроде бы отстал, но, оказавшись перед светофором, я вновь заметила его. Очень захотелось позвонить Вешняко­ву или Лялину. Но от этой мысли мне пришлось отка­заться. Сколько можно злоупотреблять их добротой. Вряд ли ребята затевают военные действия. Тогда что? Тагаев просто решил немного поиграть на моих нервах? Милости просим…