Экспансия - 1
Шрифт:
Каждому из нас отпущен в жизни только один шанс, сказал он себе, мы знаем это, но все равно торопимся или медлим, в конце концов получаем тот шанс, который был уготован другому, отсюда весь бедлам на нашей планете.
...Дом, который был ему нужен, оказался старым, трехэтажным, в большом тенистом парке. Мужчина, стоявший у металлических ворот, предложил запарковать машину и пройти по центральной аллее, обсаженной кипарисами, около подъезда вас встретят.
Вышагивая по красной гальке, неведомо как сюда привезенной, Пол снова подумал: <Отчего нашей банде так нужен
– Здравствуйте, мистер Роумэн, - приветствовал его на хорошем английском невысокий, плотный крепыш в голубом костюме и ярком синем галстуке; лицо хранило следы морского загара, отличимый цвет старого оливкового масла, простоявшего зиму в сухом, темном подвале.
– Здравствуйте, - ответил Роумэн.– Честно говоря, я не очень-то привык к такого рода конспиративным играм, времени у меня в обрез, да и дел хватает.
– Понятно, понятно... Но ничего не попишешь, выражение <тайны мадридского двора> придумано не в Вашингтоне, а в этой стране.
Этот из породы боссов, понял Пол, такие шутки позволяют себе здесь только крупные парни из центра. Он явно не здешний или же сидит в Бургосе эмиссаром Пуэрта-дель-Соль.
– Как вас зовут? Вы не представились, - сказал Роумэн.
– О, простите, пожалуйста. Можете называть меня Хайме... Грегорио Пабло-и-Хайме.
– Очень приятно. Я - Пол Роумэн. Где тот человек, которого я ищу?
– Он под контролем. Я помогу вам. Но я бы хотел понять, что подвигло моего давнего друга Эронимо на такую рьяную заинтересованность в том, чтобы вы нашли этого самого никарагуанца с внешностью скандинава?
– Дружба. Мы дружим с Эронимо.
– Давно?
– С тех пор как Франко стал заинтересован в развитии экономических отношений со Штатами. И в том, чтобы мы протащили его в Организацию Объединенных Наций...
– Не <его>, а <нас>. Мы не разделяем себя с каудильо.
– Это понятно. Ваше право... Раз вы не разделяете себя с каудильо, значит, и вам пора завязать со мной дружбу, поскольку, увы, я тоже вынужден не очень-то разделять себя с нашим галантерейщиком, с президентом Трумэном.
– Вы имеете санкцию на то, чтобы так отзываться о своем лидере?
– Поправка к Конституции - вот моя санкция, ясно? Вы меня извините, Хайме, я в детские игры не играю, вырос; есть вопросы - задавайте. Хотите помочь найти этого самого Брунна - помогите. Нет-ну, и черт с ним, скажу послу, что службы Испании не смогли оказать нам должного содействия. Скоро ваш национальный праздник, пусть Томас обсуждает это дело с вашим каудильо...
– Томас... Кто это?
– Посол. Вы что, не знаете, как его зовут?
– Ах, да, да, конечно, но я как-то не очень связывал вас с дипломатической службой.
– Других у нас пока нет, увы. Но, думаю, скоро появятся.
– Когда примерно?
Ему надо что-то о т д а т ь, понял
– По дороге к тому месту, где сейчас находится мой клиент, - сказал Роумэн, - я с радостью отвечу на ваши вопросы.
– Вас отвезет туда мой помощник, Пол. У меня нет времени ездить с вами в поисках никарагуанца. Было бы славно, ответь вы мне сейчас.
– У вас обычно плохая запись, Хайме. Все будет шуршать и трещать, вы же получали аппаратуру от людей ИТТ, а они гнали вам товар из Германии, никакой гарантии, работали узники концлагерей... Хотите говорить - пошли погуляем по парку, там тень, заодно и разомнемся, я просидел за рулем шесть часов...
– Тем не менее. Пол, моя услуга зависит именно от того разговора, который я намерен провести здесь, в этой комнате.
– Ну и проводите, - Роумэн поднялся.– С самим собою. До свиданья.
Он рассчитал верно: секретная служба Франко позволяла своим сотрудникам работать самостоятельно лишь до определенной степени особенно после того, как объект сломан и пошел на сотрудничество; что же касается широкой инициативы, такой, какую Донован, например, дал Аллену Даллесу, позволив ему н е с а н к ц и о н и р о в а н н о с т ь, здесь не было, да и быть не могло; все нужно согласовать и утвердить у главного хефе, все обязано быть доложено штаб-квартире каудильо, обсуждено с военными и каким-то образом увязано с дипломатической службой режима. Этот голубой пыжится, он привык к беседам с мелкими торгашами, которые не то что Штаты продадут, а родную маму, лишь бы сбыть свой тухлый товар этим грандам, не умеющим работать, только спят и болтают...
– Погодите, Пол, - остановил его Хайме у двери.– Вы напрасно нервничаете...
– Я нервничаю?– искренне удивился Роумэн.– Вот уж чего нет, того нет. Что, пошли гулять?
– Я вас догоню, - сказал Хайме, - одна минута.
Будет брать диктофон, понял Роумэн, ну и болван.
Когда Хайме догнал его в парке, Пол показал глазами на его пиджак и шепнул:
– Отключите вашу штуку. Все равно я стану говорить так тихо, что ничего не запишется, галька трещит под ногами, все заглушит.
– Что за подозрительность, - улыбнулся Хайме, - можете меня ощупать.
– Позвонили в Мадрид? Получили санкцию на разговор без записи?
– Слушайте, с таким человеком, как вы, одно удовольствие дружить. Я теперь понимаю Эронимо. Может, встретимся в Мадриде?
– А что вы мне сможете дать? Я не привык зря терять время.
– Я тоже.
– Меня интересуют люди со специальностью.
– Испанцы?
– Упаси господь! Мы не вмешиваемся в ваши внутренние дела. Живите, как хотите. Если испанцам нравится Франко, пусть он ими и правит.