Экстремальная педагогика
Шрифт:
А что вы скажете о человеке, который почти совсем или совсем не употребляет местоимения?
Обычно так поступают люди, которые очень формальны и эмоционально отстранены от ситуации.
Возможно ли, изменив свой язык, заставить людей воспринимать себя как лидера?
Сложный вопрос. В целом, язык - отражение нашего психологического состояния. Люди не очень хорошо могут отслеживать нюансы речи. Если нервничающий или неуверенный в себе лидер перестанет использовать слова 'я', люди все равно могут заметить невербальный язык его тела, пот, цвет лица, и все равно увидят его таким, какой он есть на самом деле.
Вы упомянули невербальную коммуникацию. Что эффективнее - анализ 'языка тела' или анализ речи?
Если цель - определить лидера, я поставил
И конечно же, употребление таких слов в разговоре чувствуется нашими школьниками. Чувствуется, но не понимается осознанно. И именно поэтому имеет большую силу над ними. Ведь если бы только они могли понять смысл своего трепета перед тем или иным учителем, как этот трепет стал бы пропадать.
Однако неслучайно я начал со слов-индикаторов позиции в самой молодежной среде, с молодежного сленга. Дело в том, что с обычными ситуациями так или иначе, с разной долей результата справляются педагоги. Особенно авторитетные, сильные. Но вот все чаще возникающие экстремальные ситуации в педагогике мало поддаются даже довольно авторитетным учителям. Особенно, если речь идет о старших классах. Все просто - интуитивно дети уходят в свою среду, создают там свои индикаторы авторитетности и лидерства. Это позволяет им просто 'не смотреть' на индикаторы посторонние, на те, которые транслируют сильные педагоги. В таком случае нужно только мягкое насилие. Нужно уметь силой и знаниями проникнуть в молодежную среду группы (которая всегда собирается вокруг такого лидера - сложного подростка), используя индикаторы авторитета принадлежащие именно этой среде. Перед подобным приемом будет беззащитна любая подростковая группа. Ведь для противодействия здесь понадобятся уже и тактика и стратегия, кроме понимания действий педагога (что само по себе маловероятно).
Конечно, даже в современной школе (в самом негативном ее воплощении) ситуации проверяющие искренность отношения педагога к 'основе' случаются редко. Ведь это, если кто-то еще не понял, ситуации не обычные, во многом и часто экстремальные. В качестве примера подобной ситуации приведу случаи из своего опыта.
Половину месяца школа готовилась к серьезному конкурсу-проверке преподавания курса ОБЖ и основ военной службы. В ходе этой подготовки были задействованы школьники десятого и одиннадцатого классов. В итоге проверка была пройдена. На завершающем этапе надо было построить линейку старшеклассников и сказать им слово. При этом по всем понятиям (и общечеловеческим и педагогическим) слово это должно было быть благодарственным и уважительным. Но по каким-то причинам (до сих пор мною не понятым) директор этого слова не сказал. Вместо него он произнес слово осудительное. Я попал в сложную ситуацию противопоставления позиции своего непосредственного начальства той позиции, на которой должен был стоять. Стоило мне в этой ситуации уйти в сторону от правды и честности и присоединится к директору и, как бы я не маскировал подобное действие, мой авторитет моментально упал бы без возможности восстановления. Но я сказал слово прямо противоположное слову директора. Сразу после того, как закончил директор. Каждый взрослый человек поймет 'изюминку' ситуации. Вот это и было одним из тех (к счастью редких) моментов, когда сказанные слова, демонстрирующие окружающим твою жизненную позицию и место в обществе (отношение к 'основе') проверяются на деле.
Еще один пример. В школу вошел незнакомый мне бывший ученик. Парень прилично выше меня (не обиженного ростом), очень крепкий и тренированный, моложе меня лет на шесть, не больше. В движениях таких людей всегда чувствуется агрессивность, сила и уверенность. Я с ним встретился в зале физической культуры, когда он нарушая всякие формальности вызывал своего друга (одного из тех подростков, кто очень неохотно принимал мое вхождение
Кроме живого разговора может быть многое другое. Я даже не могу сейчас сказать, насколько много таких приемов подстройки к группе существует. Мной был использован еще один. Привнесение в существование группы элемента деятельности, превращающего ее в коллектив. Ежедневные походы на турник.
И тут можно выделить несколько основных позиций. Во-первых, это работа с 'основой' и 'середняком'. Во-вторых, это начало трансформации группы в коллектив, у которого появляется какая-то цель, какое-то дело. В-третьих, это некоторое выделение и обособление себя из толпы, что доставляет подросткам определенное удовлетворение. Но это уже и не чистая подстройка...
Итак, в самых общих (несомненно, недостаточных) чертах мы поговорили о подстройке. Лично мне, на подстройку к группе старшеклассников, потребовалось около двух месяцев и несколько экстремальных ситуаций проверки моей позиции. Те же самые походы на турник организовались мной к концу этого двухмесячного срока и стали началом следующего этапа: ведения.
Смысл ведения группы (о коллективе я сейчас не говорю, ибо сформированный коллектив вести очень просто) заключается в том, что педагог малыми, незаметными воздействиями меняет общий вектор ее развития. А значит и развития каждого ее члена. Банально, педагог направляет развитие группы в сторону появления хоть какого-то коллектива, а не группы по жизненным обстоятельствам (даже не интересам).
Очень интересный для данной работы прием описан в книге Макаренко 'Педагогическая поэма'.
Это игра.
Я долго искал подробное описание данной игры, ее оригинальное название и правила в Интернете, но ничего похожего так и не нашел. Поэтому, мне пришлось дорабатывать и придумывать ее самостоятельно, на практике. Описываю игру так, как понял ее я:
Название: 'Судья, мент и вор'.
Именно 'мент'. Игра предназначена для налаживания контакта с самыми тяжелыми детьми. Как вы понимаете, слово 'милиционер' или 'полицейский' не самый лучший способ проникнуть в их среду.
Количество игроков: оптимально около 10 человек.
Игровой инвентарь: бумага, ручка и гибкая или железная линейка.
Правила и игровой процесс: бумага нарезается одинаковыми кусочками по количеству игроков. На трех из них ставятся заглавные буквы 'С' - судья, 'М' - мент и 'В' - вор. Остальные кусочки бумаги остаются неподписанными. Как назвали их школьники - 'терпилы'. Значит остальные - это терпилы.
Бумага комкается в шарики. Подписанная - надписями внутрь. Один из игроков перетирает и перемешивает все шарики в руках, после чего рассыпает по столу. Каждый из игроков должен взять себе один из бумажных шариков. Причем со временем это будет происходить очень эмоционально, вплоть до того, что некоторые бумажки будут стараться вырвать друг у друга из рук.
После того, как бумага собрана, объявляются судья и мент. Вор себя не выдает. Далее мент должен угадать вора. При этом он не опирается ни на что, кроме личного желания и предпочтений (а в дальнейшем на чувство мести). Судья назначает выбранному человеку наказание, его вид и количество. В качестве наказания выступают удары линейкой по руке. По внутренней стороне ладони - 'горячие' (руку жжет), по внешней - 'холодные'. После этого мент наносит удары по вытянутой ладони. Десять горячих, например или пять холодных. Сила ударов зависит только от желания бьющего игрока.