Ельцын в Аду
Шрифт:
«Принципиален до конца,
Голосовал за подлеца
И говорил: «В конце концов,
Я видел худших подлецов».
– Когда два критика спорят о литературном произведении, возникает не менее трех мнений, - начал оправдываться Тарасенков. Его почти никто не услышал, так как на трибуну взобралось молодое дарование и поделилось тревогой о наболевшем:
– В Англии запретили публичные дома! Капитализм утратил свое единственное и последнее преимущество перед социализмом!
– «Современные молодые поэты
– «Многие молодые писатели хотят не писать, а печататься», - согласился с ним Михаил Светлов.
– А в твое правление поэты хорошие вообще исчезли?
– грустно вопросил он Ельцина.
– Неправда! Таланты на Руси не переводились и в самые тяжелые времена. Даже при таких правителях, как Ельцин, загнавшим культуру в скотский загон!
– возразил какой-то свежеупокоенный.
– Вот я вам прочитаю стихи моего друга Николая Игнатенко. Он умудрился описать мои нынешние переживания, хотя сам живой, дай Бог ему здоровья!
«Настанет время, и меня не станет.
Смешную верность больше не храня,
Любимая, поплакавши, обманет
Еще недавно жившего меня.
Я одного мучительно не знаю,
И потому узнать не суждено:
Боль от измены там я испытаю
Или, увы, мне будет все равно?»
Оказывается, мне не все равно! Мне нужно, чтобы меня помнили и любили – даже мертвого! И еще одного поистине великого русского поэта ельцинских времен я встретил здесь – Владимира Корнилова. Вот, кстати, и он! Володя, прочти мое любимое...
– «Считали, что дело в строе,
И поменяли строй.
И стали беднее втрое
И злее, само собой.
Считали, что дело в цели,
И поменяли цель.
А цель, как была доселе, -
За тридевятью земель.
Считали, что дело в средствах.
Но только дошло до средств,
Прибавилось повсеместно
Мошенничества и зверств.
Меняли шило на мыло
И собственность на права.
А необходимо было
Себя поменять сперва».
Ельцина зашатало...
– Эти стихи – каиново клеймо на лоб твоей эпохе, - объяснил философ.
– Не станем мучить Бориса Николаевича в прощеный день, - пожалел экс-президента свежеупокоенный.
– Володя, давай что-нибуль душеспасительное...
– «Евангелья от Матфея,
От Марка и от Луки
Читаю, благоговея,
Неверию вопреки.
И все-таки снова, снова
Четвертым из всех задет,
Поскольку мне тоже слово
Начало всего и свет».
– Не сметь в моем царстве поповщину разводить!
– заорал Дьявол.
– А пошел ты!
– отозвались Корнилов и его поклонник.
– Жаль, что мы раньше не верили ни в тебя, ни в Бога, а то бы тут не оказались! Но ни слушать тебя, ни слушаться тебя не будем!
– Да я
– Ты против нас бессилен!
– Это еще почему?
Владимир Корнилов ответил в поэтической форме:
– «Тому, кто любит стихи,
Они не дадут пропасть
И даже скостят грехи -
Не все, так хотя бы часть.
Стихи не могут пасти,
Рубить и головы сечь,
Но душу могут спасти
И совесть могут сберечь».
К тому же мы раскаялись и верим: Господь на Страшном суде нас помилует! Сгинь, исчадие ада!
– Молодцы, ребята!
– одобрил ЕБН смельчаков. Тут он вдруг опомнился, что опять теряет время зря.
– Слушай, Фридрих, неужто меня заказали в твою зону соцреалистические козлы?
– Ты зря их так обзываешь. Все они были по-настоящему талантливыми людьми, но служили пером всяким сволочам или - в лучшем случае – верили в ложные идеалы. Вот почему они в Отстойнике - и с ужасом ждут, когда их забудут потомки. Ведь тогда они станут обычными грешниками, и их переведут в другие зоны. Но ты здесь не по их запросу. Тебе предстоит встреча с мемуаристами и биографами.
– А где их искать?
– Шляются где-нибудь вокруг истинно великих - кормятся на их радостях и муках, как и там, на земле.
– Тогда пойдем, поищем гениев. Хочу на них посмотреть...
Первым они встретили баснописца Крылова. На набережной Фонтанки в Cанкт-Петербурге, по которой он шел, его нагнали три студента. Один, почти поравнявшись с очень тучным незнакомцем, громко сказал товарищам:
– Смотри, туча идет.
– «И лягушки заквакали», - спокойно ответил Иван Андреевич в тот же тон.
Затем он попал на Невский проспект, что была редкость, и столкнулся с императором Николаем I, который, увидя его издали, ему закричал:
– «Ба, ба, ба, Иван Андреевич, что за чудеса?
– встречаю тебя на Невском. Что же это, Крылов, мы так давно с тобою не видались!
– «Я и сам, государь, так же думаю, кажется, живем довольно близко, а не видимся».
Царь без охраны по Питеру ходил! Во житуха спокойная была!
– удивился ЕБН.
– Иван Андреевич, напомни, как ты пошутил насчет Семеновой после окончания твоей комедии?
– не унимался император.
... В одном из бенефисов знаменитой трагической актрисы Катерины Семеновны Семеновой вздумалось ей сыграть вместе с оперною певицей Софьей Васильевной Самойловой в комедии «Урок дочкам» И.А. Крылова. В ту пору они были уже матери семейства, в почтенных летах и довольно объемистой полноты. Крылов не поленился прийти в театр взглянуть на своих раздобревших «дочурок».
– «Что ж, государь, и Семенова, и Самойлова обе, как опытные актрисы, сыграли очень хорошо; только название комедии следовало бы переменить: это был урок не «дочкам», а «бочкам».