Эликсир вечной любви

Хотулева Елена

– О, да!
– прошептала она и даже не поняла, как оказалась в его объятьях. Их поцелуй был долгим и страстным. А после она вспомнила про Амброзиуса Броха и поняла, что лишь он сумеет подсказать, как ей быть. Ведь это он устроил их встречу, это он сделал так, что их любовь стала возможной.

– Пойдемте! У меня есть... Есть один родственник, с которым отец запрещает мне видеться. И даже говорить о нем никому не позволено в нашем доме. Но иногда, в те дни, когда ветер Аньера морочит голову моему отцу, я убегаю, чтобы спросить совета у этого древнего старика. Он слывет в наших краях колдуном, но не бойтесь... Он совершает лишь добрые чудеса...

*19*

Амброзиус

удовлетворенно посмотрел на перстень, плавающий в мутной воде, когда служанка сообщила ему о приходе Инессы и какого-то молодого господина.

– Верный метод. Старики говорят, если хочешь, чтобы человек пришел на твой зов, брось ранее принадлежавшую ему вещь в стакан с разведенным в воде молоком. Вот, она и здесь. Но что за человек ее сопровождает? Неужто сам Бертран Гюрр явился ко мне в сопровождении своей невесты?

Тяжело дыша Амброзиус поднялся по лестнице и вошел в зал, где обычно принимал гостей.

– О, господин Брох!
– Инесса бросилась к нему и обняла как ребенок.
– Вы это сделали! Вам удалось! Но как? Ах, нет, я знаю, такими тайнами не делятся. Молчите. Достаточно лишь того, что чудо свершилось. И вот! Любовь. Любовь, та самая, о которой я говорила... Она вошла в мою жизнь. И теперь мы хотим пожениться. Да, знаю, все слишком быстро, но разве для этого нужны месяцы или годы? Но теперь нам необходим ваш совет...

– Разрешите представиться. Альбер Мелье граф Ланьерский и Шеньенский, - молодой человек улыбнулся.
– Инесса приняла мое предложение. Она согласна стать моей женой. Но как уговорить ее отца расторгнуть помолвку? Или попробовать поговорить с Бертраном Гюрром?

Амброзиус опустился на стул и покачал головой. "Что произошло? Каким-то невероятным образом небеса послали Инессе любовь, о которой она столько говорила. И этот человек... Какой он там граф?.. Ах, да, конечно, это же правнук графа Ланьерского. Кто бы мог подумать, что у такого негодяя появится столь романтический потомок... Игры природы... Да, я наделен даром видеть людей насквозь... Эта пара проживет в любви и согласии много десятилетий... Но как так вышло? Я же ничего не делал специально, не колдовал, не рисовал кровью магические пентаграммы...
– размышлял Брох, глядя на то, как лучится счастьем Инесса и как тепло смотрит на нее Альбер.
– Я всегда знал, что истинная любовь посылается Богом. И нет никакого колдовства, способного ее приманить как птицу в силки. А Инесса... Наивное создание. Пусть думает, что старик Амброзиус так всемогущ, что способен вершить чудеса. Ну а мне... Получается, что если колдовство свершится, то мне не надо будет жениться на этой малютке? Думаю, это прекрасно! Ведь я никогда не хотел связывать себя узами брака с женщиной, которую не люблю, и было бы очень глупо, обретя молодость во второй раз, пойти против своих правил. Пусть будет счастлива с этим графом Мелье, который увезет ее в красивую долину трех озер - подальше от Аньера, который калечит души и коверкает судьбы. И Инесса так и не узнает, что я забрал перстень и даже не пошевелил пальцем, чтобы выполнить ее просьбу", - он рассмеялся и вдруг вспомнил, что до полнолуния осталось совсем мало времени.

– Так вы не знаете, как решить вопрос с помолвкой? Что ж. Я могу вас обоих заверить, что уже завтра утром все будет так, как надо вам. Не могу сказать точно, что произойдет. Либо Бертран Гюрр погибнет от руки неизвестных злодеев. Либо он сам расторгнет договор, сославшись на какую-то уважительную причину. Так или иначе, проявите терпение. Ночь освободит вас от этих цепей. Ну а теперь идите. Старость не любит долгих разговоров...

*20*

Поздно вечером с моря подул самый злой из всех ветров Аньера. Такое случалось редко - лишь в дни, когда кто-то замышлял убийство или готовился к совершению колдовских ритуалов. Ветер чувствовал это и пытался протестовать. Он срывал белье с веревок, разбрасывал

по песку сушеную рыбу, гремел ставнями и гудел в трубах. Порой он был так силен, что ему удавалось раскачать колокола на соборе, и тогда над Аньером раздавался мрачный гул. Так было и в этот раз. Услышав, что ветер затеял свою недобрую забаву, люди стали навешивать на ставни дополнительные замки, женщины бросились уговаривать мужей не ходить по трактирам, а рыбаки крепко-накрепко привязали свои лодки и пошли домой. Каждый ждал от приближающейся ночи какого-то странного события. И каждый надеялся на благополучный исход. Город освещала полная луна, и в ее свете черепичные крыши Аньера казались чешуей громадного дракона, который выполз из моря, чтобы отдохнуть и совершить какое-то злодеяние.

*21*

В таверне, где в этот вечер было пустынно и прохладно, Робер выпивал со своим другом Жаком, который наконец-то уговорил Катарину выйти за него замуж.

– Вовремя, ох как вовремя пришел к ней этот граф, а иначе она бы так и отказывала мне...
– рассуждал Жак, пытаясь придать аккуратный вид своей клочкастой бороде.
– Но, знаешь, что меня очень сильно беспокоит?

– О чем ты?
– Робер устал от всей этой позорной истории и сильно боялся всего, что каким-нибудь образом могло помешать ему пристроить сестру.
– Ты меня пугаешь, да еще этот ветер сходит с ума, - он посмотрел на друга, пытаясь догадаться, что у того на уме.

Жак расправил плечи и громко отхлебнул вина из треснувшей кружки:

– Граф этот, Бертран Гюрр. Как бы он не передумал. Это ж порода гнилая. Сегодня он Катарине сказал "прощай", а через годик заглянет в наш квартал, увидит своего сыночка, да и начнет в любовь играть. Знаю я таких.

– И что? Ты передумал жениться на Катарине?
– Робер стал мрачнее тучи. Если Жак сейчас скажет, что она ему не нужна, то придется бежать из Аньера. Пока еще никто не знает о ее позоре, все думают, что сестрица - святая невинность. Но пройдет немного времени, и все! Конец мирной жизни.
– Передумал?
– он внимательно посмотрел на друга.

– Да нет, с чего ты взял!?
– Жак хлопнул его по спине.
– Я же люблю ее, Катарину-то. Но я ревнив! Вспомни, я же рассказывал, что иной раз жену свою первую боялся на рынок одну отпустить, чтобы она там не подмигивала мяснику или торговцу рыбой. Вот... Я и думаю...
– он перешел на шепот и нагнулся к Роберу.
– Может, убить нам этого графа? Прирезать, и дело с концом...

Робер перекрестился:

– Ты с ума сошел! Грех на душу брать! Нет!
– он снова перекрестился и тяжело вздохнул.
– Я не буду этого делать.

– А тебе и не придется, - тихо рассмеялся Жак.
– Вот, клиночек-то, - он положил на стол довольно массивный острый кинжал.
– Я это сделаю. Подумаешь, великий грех - убить того, кто и так за свои злодеяния в аду гореть будет. Да я благое дело совершу!

– И где же ты его подкараулишь, Бертрана-то?
– Робер понял, что отговаривать друга бессмысленно. Но легче ему от этого не стало. Если Жак попадется, то Катарина будет одна, а значит все останется как было.

Жак удивленно посмотрел на него:

– Ты совсем в последнее время странный стал. С головой у тебя что-то... Вон же он сидит, посмотри в сторону окна. Как всегда - переоделся в тряпки конюха и заливает тоску вином. Бесноватый поди этот граф. Надо убить его и дело с концом.

– Делай, как знаешь. Я тебя не оставлю, но нож в руки не возьму, - Робер махнул рукой и стал молча пить.

Прошло некоторое время. Народу в таверне становилось все меньше. Наконец собрался уходить и граф Орский. Он выглядел каким-то отчужденным и бледным, будто чувствовал, что смерть стоит у него за спиной и показывает свой мерзкий оскал. Завернувшись в плащ, Бертран бросил на стол несколько монет и покачиваясь от выпитого, вышел за дверь, где на него набросился очумевший ветер.