Елисейские поля
Шрифт:
Господин Бертжеваль еще не вошел в Генеральный совет, но уже проявил себя очень деятельным мэром. Жители городка были восхищены и даже слегка обеспокоены тем рвением, с каким он заботился об их благе. Выдвинутый ими кандидат, похоже, решил дать возможность «выдвинуться» всему городку! Не проходило недели, чтобы мэр не встречался с кем-нибудь из ответственных лиц в префектуре.
Надо сказать, что коммунам во Франции предоставлены весьма обширные права, однако финансы государства и департаментов сильно выигрывают от того, что большинство мэров об этом просто не знают. Но не таков был мэр Бертжеваля. Каждый день он внимательно прочитывал «Ведомости» — от даты выпуска до подписи наборщика. Это вызывало новые упреки жены:
Со временем Бертжеваль стал разбираться в делах округа лучше, чем сами служащие префектуры. Вооружившись необходимыми бумагами, он являлся в кабинеты и требовал дотаций и субсидий в таких размерах, что, провожая его до дверей, очередной чиновник шептал ему на ухо:
— Договорились, все будет сделано, только прошу вас, господин мэр, сохраняйте наш разговор в тайне. Мне бы не хотелось, чтобы это дошло до ваших коллег из других коммун…
Предосторожность была излишней: ведь процветание Бертжеваля зависело еще и от упадка соседних городков. Совсем как по Евангелию, только наоборот: «И суждено мне расти, а им умаляться».
В префектуре рвение господина Бертжеваля называли другим словом. «Как нам избавиться от этого зануды?! — воскликнул однажды префект, выйдя из себя. — То есть я хоочу сказать…» Впрочем, он сказал именно то, что хотел.
А жителей городка рвение мэра приводило в восторг. «Как он радеет о нас!» — сказала хозяйка овощной лавки (та, у которой Бертжеваль покупал яблоки), и эта крылатая фраза облетела все лавки. Жители городка и не подозревали, что, отдавая им все свои силы и время, мэр заботился лишь о прославлении своей фамилии. А ведь такой нередко встречающийся деятельный эгоизм — опаснейшая западня. Одна Тереза все понимала, но никогда не заговаривала на эту тему. Правда, однажды она заметила:
— Ты больше не рассказываешь, как у тебя дела в конторе.
Он отмахнулся, словно говоря: «Это теперь отошло на второй план!» Жена вздохнула с горечью: что-что, а она и дети всегда будут у мужа на втором плане. Мэрия заменила ему «дело», вот и все. Она подумала о том времени, когда дети вырастут и станут самостоятельными: на какой план она тогда будет отодвинута?
Между тем, если бы муж рассказывал ей о своих служебных делах, он был бы вынужден признаться, что на днях патрон сказал ему полушутливым, полусерьезным тоном, наиболее опасным для подчиненных:
— У меня сложилось впечатление, Бертжеваль, — простите, что говорю вам это, — что в последнее время вы… как бы это выразить?.. часто отвлекаетесь от дела. Да, вот именно — отвлекаетесь…
Легко спутать глаголы «отвлекаться» и «развлекаться». Действительно, господин Бертжеваль часто отвлекался от своей работы, однако ему было не до развлечений: он переутомился, стал раздражительным, плохо спал, голова его была полна каких-то цифр.
Он задался теперь целью добиться, чтобы название его городка сопровождалось малопонятным сокращением с буквой «З» на конце, что означало возможность строительства на его территории заводов. А между тем этот маленький городок не располагал ни источниками энергии, ни квалифицированной рабочей силой, ни подъездными путями. Поблизости не было ни реки, ни канала, железная дорога и автострада проходили далеко в стороне, а средний возраст жителей приближался скорее к пенсионному. Но разве есть в наше время другой способ «продвинуться» городку, похожему на деревню? И господин Бертжеваль уже воображал городок, носивший его имя, маленьким Греноблем. Начнется цепная реакция: построен один завод — и вот уже требуется другой; это вызовет приток рабочей силы, расцвет торговли, снижение среднего возраста населения. Вскоре придется построить молодежный клуб, дом культуры, общежития для
И вот настал день, когда префект получил досье по вопросу о создании промышленной зоны Бертжеваля. Он немедленно собрал у себя в кабинете всех, кого это непосредственно касалось. Их было восемь и они составляли как бы небольшой совет министров. У Землеустроительных работ была окладистая борода, у Путей сообщения — круглые очки, у финансов — полосатый галстук, а у Народного образования — лиловая орденская ленточка.
— Господа, — начал префект, — мне уже не раз приходилось беспокоить всех вас из-за городка под названием…
— Бертжеваль, — со вздохом подсказали Финансы.
— И вы, конечно, догадываетесь, что речь идет о новом прошении. Но на сей раз оно не лезет ни в какие ворота! Речь идет ни больше ни меньше как о предоставлении этому округу статуса промышленной зоны — со всеми вытекающими отсюда заботами и хлопотами для каждого из нас!
— Это же лишено всякого смысла! — воскликнули Землеустроительные работы.
— Вы еще очень мягко выразились, — поддержал один из коллег. — Это чистое безумие.
— И для жителей, и для нас.
— Не говоря уже о расходах!
Префект дал всем высказаться. Потом заключил:
— К сожалению, господа, за этим прошением последует новое, потом еще и еще. Этому не будет конца: ведь чем больше он требует, тем больше ценят его избиратели. Бертжеваля переизберут, можете не сомневаться. Он станет в конце концов старейшиной мэров Франции!.. Если подсчитать, сколько мы уже потратили из-за него времени, сколько извели бумаги…
— И денег! — вмешались Финансы, по ходу дела производя подсчет.
— Что стало бы с нашим департаментом, если бы все мэры были такими, как…
— Увы, никакие силы не могут помешать ему читать «Ведомости» с пользой для себя! У нас нет выхода!
— Выход есть, — сказал префект.
— Ступай скажи отцу, что мы садимся за стол!
Малыш помчался по коридору с криком «Дрр! Дррр!». Час назад приезжал посыльный на мотоцикле. Он привез отцу срочное секретное послание из префектуры, заехал в мэрию, потом в замок, и мальчик теперь не ходил, а ездил на мотоцикле: бежал, сжимая в вытянутых руках воображаемый руль и издавая звуки, похожие на рычание.
— Дрр! Дрр! Дррр! Папа заперся!
— ЧТО?
Сердце Терезы забилось; сколько лет оно не колотилось так бешено?
— Он сказал через дверь: «Оставь меня в покое».
— А! Хорошо.
«Почему же „хорошо“? — подумал малыш. — Странные они все-таки…»
А Тереза бегом поднялась наверх и стучала, пока муж не открыл дверь.
— Что случилось?
— Читай.
— Это из префектуры?
Он кивнул. Прежде чем прочесть письмо, она внимательно поглядела на мужа: за час он постарел на десять лет. Такое же бледное, осунувшееся лицо с обозначившимися морщинами, как в тот вечер, когда старший сын сильно разбился, упав с велосипеда. Тереза прочла послание префекта, перечитала еще раз. Она знала, что любой вопрос разозлит мужа, но все-таки спросила: