Елисейские Поля
Шрифт:
– Верочка, Верочка. Что ты?..
– Мама, это ужасно. Это отвратительно, безобразно. Я не хочу. За что? Мне жаль себя, жаль, жаль! – Она громко плачет, уткнувшись в материнское плечо.
– Это совсем не страшно, Верочка. Совсем не страшно. И зато потом такое счастье.
– Нет, нет, я не хочу. И ребенка не надо. На что мне? Нет, нет, я не хочу.
Екатерина Львовна гладит ее по голове:
– Ну успокойся, успокойся.
– Мама, – Вера поднимает заплаканное лицо. – А ведь можно? Еще можно
– Да, конечно, – испуганно говорит Екатерина Львовна, – но это…
Но Вера кидается на кровать и зажимает уши:
– Нет, не говори, не говори. Это гадость. Это еще страшнее. Я боюсь, боюсь. Я не хочу. Нет, я лучше умру…
6
Надо идти завтракать к Вере. Екатерина Львовна уже с утра там.
В доме по-прежнему чувствуется переполох. И Вера по-прежнему в спальне, и к ней нельзя. Но Люка все-таки стучится:
– Верочка, впусти меня.
– Нельзя. Уходи.
– Пусти. Мне надо тебе передать…
Да, надо, необходимо передать привет от Арсения. Ведь она ему обещала. Но Вере, конечно, не до приветов. Она рассердится, выгонит Люку.
Ключ в замке щелкает. Вера, запахивая халатик, снова садится на кровати. Растрепанные волосы торчат во все стороны, лицо желто, глаза распухли.
– Верочка, что с тобой?
– Не приставай. Говори скорей и уходи.
Люка мнется:
– Мне надо тебе… Я… Вчера… Я вчера встретила Арсения, – говорит она вдруг быстро и краснеет. – Он просил передать тебе привет. – И отворачивается, чтобы Вера не заметила. Но Вера не видит ее. Вера смотрит на свои чулки, брошенные на ковре, и губы ее вздрагивают.
– Что он еще говорил?..
– Он сказал, что дождь… И что много больных, и спросил, здорова ли ты.
– А еще что?
– Больше ничего.
Он еще сказал: «Не простудитесь. Какая вы большая, Люка, совсем барышня. Много учитесь?» И еще они шли под зонтиком. Но это уже ее, Люкино богатство, и делиться им Люка ни с кем не обязана.
– А какой он был? Грустный?
– Да, кажется, грустный. Или нет, скорее веселый.
– Ах, господи, какая ты, Люка, ничего толком сказать не можешь. Ведь не маленькая.
– А тебе не все равно, веселый или грустный?
– Ну конечно все равно. Я только так спрашиваю. Какая ты смешная. Пойди поцелуй меня. – Вера, смеясь, обнимает сестру, целует ее в затылок. – Ах, какая смешная, Люка. Вот и развеселила меня, а мне было так плохо…
Люка в восторге прыгает по комнате:
– Я еще вчера говорила, чтобы меня пустили к тебе. Я знала. Подожди, я тебе про моржей расскажу. Хохотать будешь.
– Ну, про моржей после. А сейчас пойди скажи на кухне, чтобы мне яичницу сделали. Мне даже есть захотелось, вот ты какая у меня.
За завтраком почти весело. Вера улыбается,
– Это все Люка. Если бы не она, я сегодня не встала бы.
Люка надувается от гордости.
– Я так много плакала. – Вера смотрит на мужа. – Надо мне новое платье купить в утешение.
– Конечно, конечно.
Он поспешно достает из бумажника пятьсот франков:
– Не мало?
– Нет, хватит.
Вера кладет деньги под тарелку. У Люки сильно стучит сердце. А вдруг забудет? Но Вера встает и прячет деньги в сумку.
– Ты поедешь со мной, мама. Поможешь мне выбрать.
– И я, и я, – просит Люка.
– И тебя возьмем. А потом мороженым тебя угощу. Ну, идем, помоги мне одеться.
Владимир Иванович берет Люку за плечо:
– Спасибо, Люка, за Веру.
– Ну вот еще. – Люка скромно опускает глаза…
– Достань чулки, серые, те, с каемкой, знаешь, и платье серое бархатное, – командует Вера из ванной. Вода шумно бежит из крана, и плохо слышно, но переспрашивать нельзя. Вера рассердится. – Рубашку с кружевом. И все надуши.
Вера выходит из ванной розовая и свежая, совсем не похожая на ту, что сидела здесь на кровати. Вера пудрит плечи, руки и грудь.
– Зачем это?
– А тебе что? Не тебя ведь пудрят.
Мелкая легкая пудра летит по комнате. Люка кашляет.
– И ноги тоже?
– И ноги, – насмешливо отвечает Вера. – Ну, давай скорей рубашку.
– Это все так стараются для портнихи?
– Все.
Люка обдергивает Верино платье:
– Какая ты красивая.
Вера печально качает головой. Маленькие серые перья на ее шляпе дрожат.
– Теперь уже недолго.
– Что недолго?..
Но Вера старательно мажет губы перед зеркалом.
– Мама, я готова. Идем. Скажи, сколько времени еще не будет видно?
– Месяцев пять, даже шесть.
Вера надевает шубу.
– Господи, как мало времени осталось. Ах, как мне надо торопиться жить.
Владимир целует ее руку:
– До свидания, Верочка.
– Я, наверное, опоздаю к обеду. Знаешь, в магазинах, у портнихи…
– Ничего, Верочка. Я подожду.
Они втроем спускаются с лестницы. Но на улице Вера вдруг останавливается.
– Вот что, – говорит она смущенно, – я передумала. Я лучше поеду одна.
– Хорошо, хорошо, Верочка, – поспешно соглашается Екатерина Львовна. – Я тоже думаю, мы будем тебе только мешать.
– Приходи вечером, мама.
– Как же так, Вера, а мороженое?
Но Вера, не слушая, останавливает автомобиль. Люка подбегает к ней:
– Я скажу шоферу адрес, а ты садись.
Вера зло смотрит на нее.
– Что ты за мной шпионишь, змееныш? Поезжайте прямо, – говорит она шоферу и захлопывает дверцу.