Элизабет Тейлор
Шрифт:
На следующий день Элизабет вынесли из отеля на носилках и в срочном порядке отправили в лондонскую клинику, где врачи удалили ей зуб. Несмотря на антибиотики, температуру сбить не удалось. Еще через несколько дней у Элизабет развились симптомы тяжелой простуды, сопровождаемые мучительными головными болями, которые наводили на подозрения о менингите. К 18 ноября она все еще оставалась слишком слаба, чтобы приступать к работе. Съемки были приостановлены до ее выздоровления. Болезни и хвори Элизабет уже обошлись лондонскому представительству «Ллойда» в два миллиона долларов, и поэтому страховая компания потребовала, чтобы
«Не будет Лиз, не будет и Клеопатры», — упирался Уолтер Вангер.
«Мы же не можем просто так взять и избавиться от нее, только потому, что она больна», — заявил Спирос Скурас, который к этому времени окончательно уверовал, что только Элизабет Тейлор в роли Клеопатры спасет студию от полного краха.
Съемки возобновились через семь недель, когда Элизабет наконец-то наведалась в студию «Пайнвуд», чтобы снять эпизод, в котором обнаженная Клеопатра, завернувшись в ковер, предстает перед Юлием Цезарем. Правда, к этому времени Питер Финч уже находился на грани нервного срыва, а Стивен Бонд устал от вынужденного ничегонеделания. Остальные актеры тоже маялись бездельем почти целых два месяца, от нечего делать разглядывая привезенные из Калифорнии пальмы, к которым то и дело приходилось крепить свежие зеленые ветви, ежедневно доставлявшиеся на студию из Египта. Сценаристы сменялись буквально каждую неделю.
Когда же были наняты еще два сценариста, чтобы в пятый раз за два месяца заново переделать сценарий, режиссер уволился, а Элизабет обратилась с просьбой заменить ее на другую актрису.
Сжимая в руках спасительные четки, Спирос Скурас пытался убедить акционеров студии «XX век — Фокс», что 7 миллионов долларов, вбуханные в двенадцатиминутный отснятый материал, пригодный для дальнейшего использования, можно считать надежным вложением капитала. Во имя спасения проекта Скурас истратил еще 3 миллиона, чтобы нанять нового режиссера-сценариста Джозефа Манкевича. Скурас заявил Манкевичу, что у того в запасе всего два месяца на то, чтобы заново переписать сценарий, подыскать места для натурных съемок и начать съемки.
«Спасай картину и используй Лиз», — таков был его наказ.
Получая 50 тысяч гонорара в неделю плюс три. тысячи на карманные расходы, Элизабет с превеликой радостью снова улеглась у себя в «Дорчестере» в постель. Они с Эдди жили воистину по-царски, в окружении детей, нянек, собак, кошек, горничных, секретарей, прислуги и всякого рода прихлебателей. Ежедневно в номере раздавались звонки из Голливуда, Швейцарии, Рима. Знаменитости с мировым именем регулярно наносили визиты самой нашумевшей супружеской паре в мире.
Как-то раз к ним заглянул Трумен Кэпот и пришел от увиденного в ужас.
«Я часто бывал в этом люксе, там до этого останавливался один из моих знакомых, — рассказывал им - Оливер Мессель приложил к нему свою руку, и номер был как игрушка, вернее, раньше был. За то время, пока там обитала Тейлор, комнаты заполонили кошки и собаки, которые гадили где попало, где им только вздумается. Общая атмосфера, царящая в этих апартаментах, напоминала какой-то балаган, отчего сам номер стал совершенно неузнаваем».
Еще через три недели шикарный люкс скорее напоминал палату интенсивной терапии, посреди которой в прозрачной кислородной палатке на грани жизни и смерти лежала Элизабет. Она умудрилась подхватить
К утру 4 марта она стала синеть и задыхаться. Сорвав телефонную трубку, Эдди Фишер крикнул оператору, что его жена задыхается, и ей срочно требуется врач. В считанные минуты в номере появился анестезиолог, совершенно случайно оказавшийся гостем на одной из вечеринок. Здесь, в «Дорчестере», Элизабет он застал уже без сознания.
«Неожиданно у нее наступил коллапс, — вспоминал он. — Жить ей оставалось не более пятнадцати минут».
Врач энергично тер ей пятки, чтобы уменьшить отек, и, пытаясь вернуть к жизни, постукивал по груди. Наконец, в полном отчаянии, он достал из сумки тонкую пластмассовую трубочку и воткнул ей через рот в дыхательное горло. Прикрепив ее к баллону с кислородом, он принялся накачивать Элизабет в легкие чистый кислород до тех пор, пока она не пришла в сознание. Затем врач сказал Эдди, что единственная для его жены надежда выжить — это немедленная трахеотомия. Врач пояснил, что Элизабет придется разрезать горло и вскрыть трахею, чтобы снять душивший ее отек. Операция, предупредил он, оставит после себя шрам, который, правда, впоследствии можно будет скрыть путем косметической хирургии.
Эдди не теряя времени вызвал из Голливуда доктора Кеннамера и после этого дал согласие на операцию. Карета скорой помощи доставила его вместе с супругой в лондонскую клинику.
«Я нисколько не сомневаюсь, что единственно верным решением, спасшим ей жизнь, была операция», — сказал лондонский врач.
Без сознания, с температурой 103 по Фаренгейту, Элизабет на каталке доставили в операционную. Там ей произвели чуть выше грудины разрез, куда вставили присоединенную к респиратору пластиковую трубку. У больной обнаружилась острая стафилококковая пневмония, вдобавок осложненная анемией. Ее состояние было признано критическим. Поскольку Элизабет то теряла сознание, то на время приходила в себя, к ней был вызван личный врач королевы, чтобы следить за тем, как она дышит.
«Прогноз не внушает оптимизма», — заявил репортерам Дик Хенли.
Представители газет, радио и телевидения как по команде слетелись в больницу, где через каждые пятнадцать минут вывешивались бюллетени о состоянии здоровья Элизабет. Весь мир, затаив дыхание, следил за тем, как знаменитая кинозвезда борется со смертью. Под стенами клиники толпа зевак запрудила улицу — рыдающие поклонники принесли с собой четки и молитвенники. В больницу непрерывным потоком поступали цветы, подарки и телеграммы, включая проникнутое сочувствием послание от Дебби Рейнольдс и ее нового мужа Гарри Карла. В голограмме из Сиэтла, например, говорилось: «Все мы, шесть тысяч работников завода «Боинг», молимся за тебя».
Эдди Фишер, который сам только начал выздоравливать после срочной аппендоэктомии, перенесенной им за две недели до этого, осунулся и валился с ног от усталости. Отказываясь от сна и пищи, он все время, пока Элизабет находилась в коме, оставался подле жены и молил бога о ее скорейшем выздоровлении. Однако хотя Элизабет регулярно делали переливание крови и внутривенно вводили ей питательные вещества, она практически не реагировала на антибиотики. Наконец ее дыхание полностью прекратилось, и врачи, отведя Эдди в сторонку, сказали, чтобы он готовился к худшему. Услышав это, тридцатилетний певец разрыдался.