Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
Впрочем, вопрос, как могу я, жалкий земной червь, познать истину,
отошел в прошлое; его место заняли гордыня и самомнение,
и теперь люди воображают, что они непосредственно находятся
в истинном.
Юношество стараются убедить в том, что оно обладает истиной
(в области религии и нравственности) уже как бы от природы. В
особенности его убеждают в том, что все старшее поколение погрязло и
закоснело во лжи. Для юношества взошла будто
а ciapniee поколение прозябает в болоте обыденщины. Относительно
41
частных наук юношеству говорят, что их, разумеется, надо изучать,
но лишь в качестве средств для внешних, практических целей. Здесь,
таким образом, удерживает от изучения и познания истины не
скромность, а уверенность в безусловном обладании ею. Старшее поколение,
правда, возлагает свою надежду на юношество, ибо оно должно
продолжать строить мир и двигать науку. Но эта надежда возлагается на
юношество постольку, поскольку оно не останется таковым, каково
оно есть, а поскольку оно возьмет на себя тяжелый труд духа.
Существует еще другая форма скромности по отношению к истине.
Эта скромность есть важничанье по отношению к истине, подобное
тому, какое мы видим у Пилата в его вопросе, обращенном к Христу.
Пилат, как человек, который все решил, который потерял ко всему
интерес, спросил: что есть истина? Этот вопрос имеет тот же смысл,
что и слова царя Соломона: все суета. В нем ничего не осталось, кроме
субъективной суетности.
Познанию истины противится также робость. Ленивому уму легко
приходит в голову мысль: не надо очень уж серьезно относиться к
философствованию. Можно слушать также и лекции по логике, но они
должны нас оставить такими, какими мы были раньше. Эти люди думают,
что если мышление выйдет за пределы обычного круга представлений,
то это не приведет к добру; волны мысли будут тебя бросать в разные
стороны и в конце концов все же выбросят на мель преходящих
интересов, от которых напрасно оторвался. Каков результат таких
взглядов, это мы видим в жизни. Можно, разумеется, приобрести разного
рода умения и сведения, сделаться рутинным чиновником и вообще
приобрести должную подготовку для достижения своих частных
целей. Но совсем не то — развить свой дух для более возвышенной
цели и стремиться к ее достижению. Можно надеяться, что в наше
время в умах молодого поколения зародилось стремление к чему–то
лучшему и оно уже не будет удовлетворяться мякиной внешнего
познания.
Прибавление 2–е. Что предмет логики есть
все согласны. Но о мышлении можно иметь и очень высокое и очень
низкое мнение. Так, например, с одной стороны, говорят: это —
только мысль, разумея под этим, что мысль субъективна, произвольна
и случайна, а не есть сам предмет, не есть само истинное и
действительное. Но, с другой стороны, можно также иметь и высокое мнение
о мысли и понимать так, что одна лишь она постигает высочайшее,
постигает природу бога и что посредством внешних чувств ничего
42
о боге узнать нельзя. Говорят: бог есть дух и хочет, чтобы ему
поклонялись в духе и истине. А ощущаемое и чувственное, — с этим мы
согласны, — не есть духовное, и глубочайшую сущность последнего
представляет собою мысль; лишь дух может познавать дух. Дух может,
правда (как, например, в религии), выступать также как чувствующий,
но одно дело — чувство как таковое, форма чувства, и другое — его
содержание. Чувство как таковое есть вообще форма чувственного,
которое обще нам с животными. Эта форма может завладеть конкретным
содержанием, но подобное содержание не удовлетворяется этой формой;
форма чувства есть наиболее низкая форма для духовного содержания.
Это содержание — сам бог — существует в своей истинности лишь
в мышлении и как мышление. В этом смысле мысль, таким образом,
есть не только лишь мысль, а представляет собою самый возвышенный
и, точнее говоря, единственный способ, которым может быть
постигнуто вечное и в себе и для себя сущее.
Как о мыслях, так и о науке о мысли можно быть и высокого,
и низкого мнения. Мыслить, так полагают, может всякий и без помощи
логики, подобно тому, как мы можем переваривать пищу, не изучая
физиологии. Если мы даже и изучаем логику, то мы все же мыслим,
как и до того, может быть методичнее, но без особых перемен. Если бы
логика не имела другой задачи, кроме ознакомления с деятельностью
чисто формального мышления, то она, разуемеется, не дала бы
ничего такого, что не могло бы быть сделано так же хорошо и без нее.
Прежняя логика в самом деле ставила себе эту задачу. Нужно,
впрочем, сказать, что и познание мышления, как чисто субъективной
деятельности, уже делает честь человеку и представляет для него интерес;
человек отличается от животного именно тем, что он знает, что он
такое и что он делает. Но, с другой стороны, можно также ставить