Эпоха последних слов
Шрифт:
— А почему бы не объединиться и не собирать метеориты вместе?
Гном только фыркнул, да покачал головой.
— Это невозможно! — раздался сзади голос Харлана. — Чем больше человек принесет заказчику метеорит, тем меньше будет доля каждого из них. И наоборот.
— Именно так, — кивнул Хельг. — Но когда бойцов остается совсем мало, это тоже плохо — не справиться с другими бандами. Нужно соблюдать баланс. Всегда баланс. Трое — как раз то, что нужно. Не волнуйтесь, мы для начала доверим вам второстепенные роли.
— Обнадежил, братуха, —
Процессия углублялась в серые пустоши, ощетинившиеся остриями скал. Каменистая тропа извивалась среди холмов подобно раненой змее, поднималась, опускалась, раздваивалась, ползла по краям широких провалов, из глубины которых тянулись в небо струйки вонючего дыма.
— Вулкан просыпается, — пояснил гном. — Метеориты будят первобытное пламя, спящее в глубинах. Когда-нибудь все здесь зальет кипящая лава, как пить дать.
Иногда тропа перекидывалась через пропасть узким каменным мостом, и каждый раз, проезжая над бездной, Вольфганг вспоминал цитадель алхимиков и ее библиотеку. Это придавало ему храбрости.
Временами в просветах между скал виднелись останки древних строений, разрушенных башен и огороженных обвалившимися стенами площадок, но от них веяло таким холодом и голодной пустотой, что никто не осмелился задавать вопросов.
Зато Скалогрызу хватило ума спросить насчет вьющихся в небе стервятников.
— Это они над местом последней драки летают, — охотно пояснил Хельг. — Там немало полегло. Медная Борода воткнул на вершине холма турель и косил всех, кто пытался подобраться к метеориту. Пока к нему не зашли с тыла и не раскроили череп…
— Я понял, спасибо, — поспешно заверил собрата Роргар. — Очаровательная история.
Миновав еще несколько крутых поворотов, на последнем из которых возвышалось большое, но абсолютно сухое дерево, заботливо украшенное болтающимся на нижней ветке скелетом, они выбрались на относительно ровное пространство, со всех сторон окруженное отвесными каменными стенами. Здесь сгрудились несколько сложенных из разнообразного хлама хижин и пара выцветших добела орочьих шатров.
— Наше логово, — довольно просипел Смотри-в-Оба. — Добро пожаловать.
Навстречу им вышли трое: сгорбленная сухая старуха с крючковатым носом и длинными седыми косами, сжимающая в заскорузлых пальцах взведенный арбалет; бритая наголо стройная эльфийка в просторном одеянии и мальчишка лет одиннадцати-двенадцати, чумазый, лохматый и полуголый, со злобным звериным взглядом.
— Принимайте пополнение! — приветствовал их Хельг и, повернувшись к путникам, поочередно представил всех домочадцев.
— Ивэйна Распрекрасная! — объявил он, указывая на старуху. — Великолепно готовит, неплохо лечит и отвратно стреляет. За то и держим. Красоту свою бережет, не домогайтесь ее, а то проклянет.
— Эллара-Пламенная-Длань, — Хельг обернулся к эльфийке. — Здесь — просто Элли. Изгнана с позором из горного монастыря, принята у нас с распростертыми объятьями. Колдует мало и плохо, зато красиво. Ыр и Гыр аж дрались из-за нее
— Червяк, — про мальчишку. — Тащит все, что плохо лежит. Говорит редко, я не слышал ни разу. Пронырлив, что твоя крыса. Внук Распрекрасной. Возможно.
Кивнув всем и дождавшись ответного кивка лишь от эльфийки, Вольфганг спешился и помог спуститься Скалогрызу. Чувствуя спиной настороженные взгляды, он начал расседлывать лошадь. Потом чья-то твердая ладонь легла ему на плечо. Рыцарь обернулся.
— Дробовщина, — пробормотал Роргар рядом. — Опять срезал, кажись…
— Хорошо добрались? — с легкой улыбкой спросил Синеус, он же Седой Сигмунд.
— Могло быть и хуже, — ответил Вольфганг и, шагнув к сказочнику вплотную, взял его за грудки. — Ты обещал мне все объяснить, старик. Надеюсь, ты это сделаешь. И, самое главное, расскажешь, каким образом эти… ловцы метеоритов помогут спасти моего брата.
Глава III
Маски
Бездонное иссиня-черное небо полыхало зарницами. Звезды висели так низко, что, казалось, протяни руку — и схватишь, зажмешь в кулаке крохотный кусочек вечного света. Возможно, кому-то удавалось. Середина лета всегда богата на чудеса и ясные ночи.
Червяк забрался на верхушку дерева, на котором болтался скелет, и маленький черный силуэт мальчишки то четко вырисовывался среди мертвых скрюченных ветвей, то полностью пропадал в темноте. Эта парадоксально мирная картина успокоила Вольфганга, немного притупила острые шипы на стенках колодца, в который падала его душа. Он знал, что Рихард жив, но не мог почувствовать, как далеко тот находится — брат словно бы пребывал сразу повсюду и одновременно нигде, слился с остальным миром, наполнил его собой.
— В тенях, — прошептал ему Сигмунд, успокаивающе улыбнулся. — Он теперь в тенях, и это не повод для волнений. Любую тень рано или поздно разгоняют лучи солнца.
Они сидели вокруг небольшого костра: восемь неровных силуэтов, вырубленных из мрака оранжевыми лезвиями огненных отсветов. Молчали. Слушали, как пузырится и шипит в обросшем копотью ведре закипающая похлебка.
Вернулся Червяк, ведомый то ли запахом еды, то ли подкрадывающейся прохладой, втиснулся между Ивэйной и Элли.
— Все спокойно? — спросил его Гыр Щербатый, и получил в ответ энергичный лохматый кивок.
— Вообще-то, у нас тут после наступления темноты не нападают, — немного извиняющимся тоном сказал Хельг Смотри-в-Оба. — Что-то вроде негласного соглашения, общее правило, которого придерживаются все банды. Но мало ли, иногда не вредно и взглянуть на холмы.
— То есть днем вы друг друга убиваете, а ночью не трогаете? — спросил Вольфганг.
— Но ведь всех устраивает. Можно совершенно спокойно дрыхнуть, не боясь, что утром проснешься с отрезанной головой.