Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть III

Горошкевич Сергей

Все эти усилия обычно не только оказываются напрасными, но и дают обратный эффект. Безразличие усиливает любовь, любовь усиливает безразличие:

Абу Нувас (около 762 – около 815) Арабская классическая

поэзия (пер. С.В.Шервинского)

Тобою я смертельно в сердце ранен,Я от любви безумен, бездыханен, /…/Моей любви чистейшие порывы,По-твоему, порочны или лживы. /…/Смеешься ты – а мне и жить нет мочи,Ты весела – а я мрачнее ночи. /…/О свет души, когда б ты захотела,Ты исцелила б душу мне и тело.

Бернарт де Вентадорн (годы деятельности 1150–1180) Поэзия

трубадуров (пер.

В.А.Дынник)

Слуга и друг в покорности своейЯ лишь гневил ее неоднократноСвоей любовью, – но любви цепей,Покуда жив, я не отдам обратно!

Франческо Петрарка (1304–1374) Италия

(пер. Е.М.Солоновича)

Настолько безрассуден мой порыв,Порыв безумца, следовать упорноЗа той, что впереди летит проворно,В любовный плен, как я, не угодив, —Что чем настойчивее мой призыв:«Оставь ее!» – тем более тлетворнаСлепая страсть, поводьям непокорна,Тем более желаний конь строптив.

Хафиз Ширази (около 1325–1389 или 1390) Ирано-таджикская

классическая поэзия (пер. С.Н.Иванова)

С тех пор, как увидел я дивный твой лик,Душа не лежит ни к кому из людей. /…/И ласки твоей я и милости жду, —Лишь ты мне – опора в юдоли скорбей. /…/Свечою горю от страсти к тебе,Но тщетно: не внемлешь ты муке моей.

Эдмунд Спенсер (1552–1599) Англия (пер. В.В.Рогова)

Как пламень – я, любимая – как лед;Так что ж я хлад ее не растоплюИ он в жару моем не изойдет,Но крепнет лишь, чем больше я молю?И почему я жар не утолюНа том морозе, что в душе у ней,А все в поту клокочущем киплюСредь ширящихся яростно огней?О, всех явлений на земле странней,Что огнь твердыню льда лишь укрепил,А лед, морозом скованный сильней,Чудесно раздувает жгучий пыл.Да, страсть в высоких душах такова,Что рушит все законы естества.

Лопе де Вега (1562–1635) Испания

(пер. В.В.Резниченко)

В том не моя вина – моя беда,Что, как бойцы, сошлись в неравной схваткеМой пыл и холод твой; надежды шатки,Что завершится миром их вражда.Любовь и безразличье – два плодаНа дереве одном, и нет разгадки,Как может быть, чтоб горький плод и сладкийРождали те же почва и вода.В одном и том же пламени горячемВоск, размягчаясь, плавится, а глинаТвердеет, жару противостоя.И мы не в силах поступать иначе:В огне, любовь которому причина,Все непреклонней ты, все мягче я.

Только Человеку любящему все это кажется противоестественным. Ему, понятное дело, не до абстрактных размышлений о природе вещей. Он связывает свои неудачи с конкретными свойствами личности Человека любимого:

Хуан Боскан (1490–1542) Испания (пер. В.В.Резниченко)

Была бы в вас хоть капля сожаленья,Смогли б растрогать вас хоть иногдаЧужая

боль, сторонняя беда,Я б вашего добился снисхожденья.Но все мои мольбы и все томленья,Вся страсть моя малейшего следаНе оставляли в вас, и лишь враждаБыла наградой за мои мученья.

На самом деле, все как раз вполне логично. Назойливая, совершенно ненужная ему любовь только раздражает Человека любимого, будь он даже самых распрекрасных душевных качеств, и вызывает все больше отрицательных эмоций. Отсюда уже недалеко до ненависти и презрения:

Хафиз Ширази (около 1325–1389 или 1390) Ирано-таджикская

классическая поэзия (пер. С.Н.Иванова)

Раба презреть и угнести, унизить тебе любо:Другим ты – светоч в их пути, меня ж – клеймишь позором. /…/Тебя люблю я всей душой: ты – жизни мне дороже,Но, как и жизнь, ты стороной проходишь шагом спорым.

А.А.Фет 1856 (1820–1892)

Мы, без любви, любовью стеснены;Чужой порыв холодного тревожит.Все станет жертвой: слышать друга, видеть, —И сердце начинает ненавидеть.

А между тем страсть Человека любящего все еще растет как на дрожжах. Страдания и препятствия на первых порах только усиливают ее:

Франческо Петрарка (1304–1374) Италия

(пер. Ю.Н.Верховского)

И как олень, стрелою пораженный, —Отравленную сталь в боку почуя,Бежит, все больше болью разъяренный, —Так со стрелою в сердце жизнь влачу я,Томимый ею, но и восхищенный,От боли слаб, без сил бежать хочу я.

Впрочем, в данном случае, как и в некоторых уже рассмотренных выше, страдания находятся «в одном флаконе» с наслаждением:

Франческо Петрарка (1304–1374) Италия

(пер. В.Ю.Иванова)

Коль не любовь сей жар, какой недугМеня знобит? Коль он – любовь, то что жеЛюбовь? Добро ль?.. Но эти муки, боже!..Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?Коль им пленен, напрасны стоны. То же,Что в жизни смерть, – любовь. На боль похожеБлаженство. «Страсть», «страданье» – тот же звук.Призвал ли я иль принял поневолеЧужую власть?.. Блуждает разум мой.Я – утлый челн в стихийном произволе,И кормщика над праздной нет кормой.Чего хочу, – с самим собой в расколе, —Не знаю. В зной – дрожу; горю – зимой.

Микеланджело Буонарроти (1475–1564) Италия

(пер. А.Е.Махова)

От слез восторга к смеху сквозь рыданья,Отвергнутый, я в пропасть угодил.Рассудок мне в беде не пособил,И отдан я страстям на растерзанье.Но мне отрадна тягость наказанья —Она не остудила сердца пыл.Пусть взгляд очей небесных ослепил,Зато узрел я дивное сиянье.Как только разглядел я красоту,Ниспосланную небом мне в награду,Сражен был ею тут же наповал.Но без нее мне жить невмоготу.Ужель любовь винить за муки надо?Такого счастья я еще не знал.