Еще более дикий Запад
Шрифт:
И решил извести расы, которые этому миру жить мешают? Вот… и главное, на драконов вину теперь не свалишь. Все наше, человеческое.
— И что мне теперь делать?
Прозвучало на редкость беспомощно.
Эрханен и Кархедон посмотрели на меня с укором:
— Ты же дракон! — сказали они одновременно. — Убей этого засранца.
Ага… такой себе совет, жизненный. И нет, в душе не протестую.
— Погодите, — я почувствовала, как мир ускользает из моих рук. — А те женщины? Что с ними будет? Они… умрут?
Чарли не обрадуется.
И не только он. У других ведь тоже есть и братья, и родители,
— Ты не поняла? — улыбка черного дракона была жутковатой. — Все дело в крови. В крови и силе.
И мир, завертевшись, рухнул.
Погодите! А инструкцию?!
Глава 24. Где речь идет о планах и перспективах
Чарльз не удивился исчезновению Странника.
— Доброго утра, — хозяин дома, облачившись в простой домашний костюм, поверх которого он накинул атласный халат, дружелюбно оскалился. В зубах он держал очередную сигару, и дым её наполнял гостиную. — Мой дорогой племянник настоятельно просил вас дождаться его.
— А сам он где?
На завтрак была холодная буженина, сыр, хлеб и масло.
— Отправился навестить друзей, — Дэн поставил на стол еще пару склянок. — Варенье. Вроде бы. Но не уверен. В этом доме пора навести порядок.
— Вы сейчас о чем?
— Обо всем, обо всем… дела наши грешные… — он коснулся щепотью лба. — Извините, я не особо верующий, но иногда приходится. Так о чем мы?
— Ваш племянник.
— Вернется, — отмахнулся Дэн.
— Мы спешим.
— В спешке нет смысла.
— А в чем есть? — Чарльз почувствовал, как нарастает раздражение. Садиться завтракать? Вести светскую беседу?
Да у него жену украли.
И сестру.
— В голове, — Дэн постучал пальцем по лбу. — Вы молоды, как и мой племянник, хотя он, кажется, начал избавляться от своей прежней горячности. Каторга тому весьма, знаете ли, способствует.
Эдди молча опустился на стул.
— Вот скажите, как вы планируете действовать?
На них глянули с немалым интересом. И главное, такой интерес Чарльз уже видел в глазах одного своего хорошего знакомого, весьма увлекавшегося энтомологией. Вот на новые экземпляры чешуекрылых тот смотрел точно также, прикидывая, как бы половчее их зафиксировать.
И законсервировать.
Стало слегка не по себе.
— Ну… — Эдди почесал лоб. — Проберемся в этот их… дворец. Найдем Милли.
— Как?
— Как-нибудь найдем.
— А потом как-нибудь украдете и как-нибудь из здания выведете. Как-нибудь отобьётесь от преследования, которое всенепременно будет. И как-нибудь доберетесь… куда? Поезда заблокированы. Мосты разведены. Подземелья? Верхние выходы контролируются. К сожалению, этот старый засранец был неосторожен и факт, что за свою неосторожность он поплатился, мало успокаивает. Кроме того, даже если вы спуститесь, то сумеете ли пройти сквозь горы?
— Как-нибудь сумеем, — проворчал Эдди, правда, без особой уверенности.
— Как-нибудь, конечно. А дальше? Там пустыня. И прошу заметить, не самая простая. Тоже как-нибудь?
— И что вы предлагаете?
— Для начала — позавтракать, — остаток сигары отправился в высокий кувшин. — И дождаться моего дорогого племянника. А там уже подумать… к слову, я взял на себя смелость приобрести
— Куда?
— На сегодняшний вечер. Открытый прием. Приглашены все. Естественно, из числа людей, способных приобрести пригласительный билет и участвовать в аукционе.
— В каком? — Чарльз отломил кусок хлеба и вцепился зубами. Кажется, манеры его остались где-то там, на Востоке.
— В девичьем. Их так прозвали. Все, кто желает приобрести жену, должны за неё заплатить. Этот наш… Учитель — изрядный пройдоха, я вам скажу.
Чарльз заворчал.
А Эдди успокаивающе положил руку на плечо.
— Думаете, она там будет?
— Традиционно на аукционах присутствуют и сам Наставник, он же Учитель, он же Император, великий и могучий во всех ипостасях, и жены его, и невесты. Так что, если, конечно, ваша супруга поведет себя разумно, то она удостоится высокой чести.
— А если нет?
— Что ж… тогда дело осложнится.
Чарльз мрачно подвинул к себе буженину.
— Но в любом случае, спешить нам некуда.
Может, и так.
Но не думать о Милли не получалось.
Он ведь отвечает за неё. И не справился. Отвлекся. Отпустил. Упустил. Приволок девицу, которая оказалась вовсе не так невинна. И…
— Ваш племянник…
— Рассказал о вашей идее. Конечно, можно и через подземелья подняться, но в последние пару месяцев охрану башни усилили. И наняли действительно понимающих в охране людей. Так что, даже если вы доберетесь нижним путем, наверх придется пробиваться с боем. А это не разумно. Поэтому я и приобрел приглашения. В том числе и для него. В конце концов, ему действительно пора задуматься о женитьбе. Вдруг да глянется кто.
— Вы и он… вы вообще кто? — Эдди буженину отобрал, чтобы нарезать тонкими полупрозрачными ломтями. — Только не впаривайте, что простой обыватель.
— Не буду. Непростой обыватель, — Дэн расплылся в улыбке. — На самом деле когда-то давно еще мой дед взялся помогать человеку, за которым видел будущее мира.
— Родду?
— Ему самому. Знаете, магов ведь на самом деле немного. И с каждым поколением, если верить родовым книгам, их становилось все меньше. Причем не так важно, в Старом ли свете, в Новом ли. «Бархатная книга» за последнюю тысячу лет утратила больше трети изначальных родов. Кто-то потерял способности, кто-то вымер. И мой дед пришел к логичному выводу: рано или поздно, но магия иссякнет, а одаренность станет столь редка, что никак не сможет повлиять на мир. В связи с этим концепция Родда с ее приверженностью к естественной механике показалась ему близка. К сожалению, далеко не все были готовы принять её, тем паче, что сам Родд был человеком до крайности сложным, радикально настроенным. Поэтому пришлось его убирать из мира.
— То есть, он не погиб? — Чарльз мрачно жевал буженину.
— Едва не погиб. Его пытался убить его же ученик. И это убедило Родда в необходимости принять предложение моего деда. Место выбрали. Здесь уже было поселение. Вольные охотники, контрабандисты, все то отребье, которое сумело договориться с племенами. Деду тоже нашлось, что предложить.
— Город построили вы?
— Дед. И сочувствующие. Из числа тех, кто понимал перспективы развития мира.
— Тогда почему вы здесь, а не там? — это в голове не укладывалось.