Еще одна жизнь
Шрифт:
– Вот только что-то детей у нее нет, - продолжал Андрей.
– Я стараюсь, стараюсь. Оно, конечно, еще не время, ей еще три года учиться. Но я уже созрел для отцовства.
– Это ты созрел? Идешь, как мальчишка, на поводу у всех, не думая о своих близких. Ну, был бы у тебя ребенок? Так, ей бы еще хуже пришлось: остаться одной с ребенком на руках...
Андрей набычился.
– Ты не понимаешь. Ты - гражданский, а я - офицер. Это мой долг.
– Твой долг - родину защищать. А твои близкие и есть родина. А тебя несет
– Ты думаешь, что говоришь?
– Я-то, как раз, думаю. А вот ты?..
Андрей поднял на Вильдама мутный упрямый взгляд.
– Я - офицер, - повторил он, ударяя себя в грудь - И есть приказ...
– Вот в том-то и дело, что приказ, - примирительно сказал Вильдам, разливая остатки мастики.
– А заявление ты тоже по приказу писал?
– Почти...
– Андрей уставился в стопку невидящим взглядом.
– Если бы не написал, выперли бы к чертовой матери из вооруженных сил, или под трибунал отдали.
– А под трибунал за что?
– изумился Вильдам.
– Они бы нашли, состряпали б...
– Значит, кругом тебя обложили...
– Не только меня. У Илюхи сыну полтора годика и мать больная, а у Равиля жена беременная. Ни с кем не считаются. Приказ... Успокаивает только то, что обещают не более, чем на полгода, а потом хоть в академию...
– Где полгода - там и год, а то и больше...
Они допили остатки мастики.
– У меня еще коньяк есть, будешь?
– спросил Андрей, от неприятного разговора он почти протрезвел.
– А спать?
– На том свете выспимся, - мрачно пошутил Андрей.
– На тот свет не торопись, рановато тебе, еще успеешь. А коньяк...не люблю я его - он клопами пахнет... разве что с кофе...
– Будет тебе кофе. Правда, я не умею его, как Алена, варить. Вроде все так, а что-то не так.
– Да... Елена во всем удивительна и совершенна!
И они опять вернулись к разговору о ней.
За кофе с коньяком, которого в чашках было в два раза больше, они просидели еще час и разошлись спать, договорившись, что Андрей будет беречь себя для нее там, а Вильдам будет беречь ее для него здесь.
Весь следующий день Елена ни разу ни в чем не упрекнула Андрея, была с ним ласкова и нежна. А ночью они любили друг друга так, будто это было в последний раз, хотя никто из них не проронил об этом ни слова.
Наутро Андрей уехал, он запретил ей провожать его. Прощаясь с ним у двери, Елена не выдержала и заплакала.
– Не надо, моя королева, - назвал он ее прежним именем.
– Я приеду, и мы все начнем сначала.
– Нет. Мы продолжим, как будто не расставались.
– Да, как будто не расставались...
...А через семь с половиной месяцев привезли цинковый гроб с телом Андрея...
...А
Из роддома ее забирали Надежда и Вильдам. Надежда хотела забрать ее с ребенком к себе, но Елена отказалась.
– Я хочу домой. Там Андрей.
Надежда переглянулась с Вильдамом.
– Вы не пугайтесь, я не сошла с ума. Просто, Андрей всегда будет со мной в нашей квартире, мне так легче.
– Поехали, - сказал Вильдам, не давая Надежде еще что-то возразить.
– Но ей там одной, с ребенком, будет тяжело, тем более она еще такая слабая, - шептала на ухо Вильдаму Надежда.
– А мы ей поможем: когда ты, когда я, когда Катя, когда Татьяна, - ответил он ей тихо.
– Какие вы помощники: ты - мужчина, Катя - еще ребенок, а Татьяне не до нее, она даже встречать ее из роддома не приехала.
Вильдам ничего ей не ответил. Ехали молча. Девочка мирно спала на руках у Елены, она никому ее не отдала. Но у подъезда Вильдам забрал ребенка у нее из рук и отдал бабушке, а сам взял Елену на руки.
– Ты уж извини, двоих я не донесу.
Елена улыбнулась его словам и подчинилась.
Дома их ждали Катерина, Евгения Семеновна и Татьяна с Александром. Евгения Семеновна приняла девочку из рук Надежды и отнесла в спальню. Там уже стояла детская кроватка, а рядом пеленальный столик с ящиками внизу, заполненными пеленками, распашонками, ползунками - всем тем, что необходимо младенцу с первых дней. В углу у окна стояла новенькая облегченная немецкая коляска. Надежда удивилась. После похорон Андрея не прошло и месяца, и она только после родов Елены начала приходить в себя, потому в этой квартире еще не была.
– Когда вы все успели, - тихо спросила она, оглядываясь и переводя взгляд с одного на другого.
– Мы готовились, - ответила шепотом за всех Татьяна.
– Кроватку мы с Сашей купили, пеленки, распашонки, простынки и прочее сшила Марина, коляску достал Вильдам Хабибович, ванночку, масла, кремы, аптечку и бутылочки - Евгения Семеновна с Катей, костюмчики, ползунки и игрушки - все остальные понемногу.
– А я? Что же от меня?
– растерянно спросила Надежда.
Елена подошла к ней и обняла.
– А тебе предстоит самое трудное: помогать растить и воспитывать внучку, Андрюшину дочку, - они заплакали.
Подошла Евгения Семеновна, девочку она уже уложила в кроватку.
– Пойдемте отсюда. Пусть поспит, пока спится. А тебе, - она обратилась к Елене, - плакать нельзя, молоко пропадет. Оно хоть есть?
– Есть, но мало.
– Ничего, насосик маленький рассосет. Пойдемте в гостиную. Там уже и стол накрыт. Надо посидеть, пяточки обмыть. Ты как ее назвала?
– Марией, в честь моей бабушки, я ей обещала.