'Если бы я был учителем'
Шрифт:
– Потому!
– говорит она и целует меня... И бежит вверх по лесенке...
А я остаюсь один в темноте. Я - дурак!
– Погоди!
Но она не останавливается.
Я бегу вслед, прыгаю через три ступеньки и больше всего боюсь не поспеть: вдруг она добежит и сразу позвонит!.. А мне ужасно много надо ей сказать!
Я догоняю ее у самой двери.
– Я люблю тебя!
– говорю я ей.
– С ума сошел, тише!
– Я люблю тебя! Я...
Она зажимает мне рот теплой ладошкой, сердится:
– Тише!
Но из квартир никто не выглядывает.
– Я люблю тебя...
– повторяю я шепотом.
"Здравствуй, мама! Прости, что так долго не писал..." - я сижу у окна, пишу письмо домой. В общежитии пусто. Городские живут дома, а те, что, как я, из поселков и деревень, разъехались. А я остался. Сначала из-за рыжей, а потом деньги кончились... На билет не хватило. Проживу как-нибудь на эту пятерку до сентября, а там в колхоз, сказали, поедем...
Домой очень хочется, к маме, к Ленке, к Николе Цыбулько... У Николы день рождения скоро, меня ждут. А я не еду. Так охота пройти по нашей улице - мимо клуба, мимо школы, вниз, в луга... Попрощаться со всеми.
Можно, конечно, уехать зайцем. Но со дня на день должно прийти письмо от рыжей... Как она там? Я бы и сам ей написал, да адреса не знаю...
Тоска в этом городе - никого знакомого, а сам он такой большой... Я заблудился уже дважды. Пока экзамены сдавали, я выучил три дороги от общежития: в училище, на пруд и к рыжей. А теперь хожу по городу, ищу те улицы, где мы с ней ходили, а найти не могу. Вечером хожу к ее дому. У всех окна горят, а у нее темно. Книжки взял в библиотеке, а читать не могу: прочитаю несколько строчек и начинаю думать. Главное - обо всем сразу: об училище, о море, о рыжей, о маме, о Полуночном, о школе, о рыжей, о рыжей...
– А ну попрыгай!
– сердито требуют внизу, во дворе.
– Звенит! А говорил - нету!
Это во дворе, у гаражей, парень моих лет разговаривает с пацаном.
– Ну, давай живо!
Пацан испуганно пятится.
– Меня в магазин послали за молоком...
– бормочет он.
– Попадет дома...
Гаражи надежно скрывают этот маленький грабеж от старушек, сидящих на скамеечке у подъезда. Зато мне с третьего этажа отлично все видно. И слышимость хорошая.
Я высовываюсь из окна.
– Эй!
– кричу я.
– А ну отзынь на три лаптя!
Парень задирает голову, ищет, кто кричал. Мы смотрим друг на друга.
– Как-как?
– с ухмылкой спрашивает он.
– Не совсем вас понял...
– Отзынь!
– повторяю я.
Он вытряхивает у пацана деньги, смотрит на меня и улыбается.
– Может, выйдешь?
– интересуется он.
– Только, думаю, ждать долго придется...
Пацан уныло смотрит то на него, то на меня.
Я выхожу.
– Ты смотри, какой отчаянный!
– ухмыляется парень.
– И правда вышел... Ну а дальше чего?
– Отдай ему деньги!
– говорю я.
–
– спрашивает он.
– А может, и тебе чего-нибудь дать?
– Отдай по-хорошему.
– Да что ты говоришь!..
Драться, честно говоря, мне не хочется. Я не люблю. Но, конечно, умею.
– Ну?!
– говорю я ему.
– Что, драться, что ли, будем, бамбино?
– ухмыляется он, состроив мне из пальцев "козу".
– Смотри, забодаю...
("Смотри, забодаю" он говорит уже лежа. Упал он так неожиданно для себя, что еще не сообразил, что тут лучше промолчать...)
– Отдай ему деньги!
– говорю я.
Он вскакивает, замахивается, снова падает...
– Отдай!
– ........!
– говорит он, сузив глаза.
– ........!
– отвечаю я.
– Убью!
– обещает он и снова замахивается.
– Гадом буду - убью!
– Будешь, будешь!
– успокаиваю я, выворачивая ему руку. Это очень больно - мне выворачивали. Поэтому я стараюсь держать некрепко, так, чтоб не вырвался только, но он орет и брыкает ногами.
– Пусти! Ой-я!
– Отдашь?
– Пусти, отдам!
Я отпускаю. Парень вскакивает и отбегает к гаражам.
– Ты!
– говорит он оттуда шипящим голосом.
– Я тебя запомнил! Жди! и убегает.
Пацан понуро стоит в стороне.
– Да ладно, - говорю я.
– Чего ты...
– Дома попадет...
– Сколько у тебя там было?
– Два пятнадчика...
Я лезу в карман пиджака. Но кармана нет, потому что, выбегая, пиджак я не надел.
– Пошли, - говорю я.
– В общаге пиджак.
– Да ладно...
– вздыхает он.
– Пошли, пошли.
На вахте сидит очень строгая женщина, ее задача, как я понял, никого не пускать. Ни за что!
– Куда?
– спрашивает она строго.
– Домой!
– решительно отвечаю я.
– А кто это с тобой? Посторонних не пускаем!
– говорит она еще строже.
– Я пойду?..
– говорит пацан.
– Никуда ты не пойдешь, - говорю я.
– Это не посторонний, это мой брат.
– А-а...
– понимающе говорит женщина.
– То-то, я гляжу, похож вроде... Ну, тогда ладно. Погоди, фамилию запишу...
– И она пишет, бормоча: - Комната во-семь-де-сят семь... брат... Как брата звать?
Я смотрю на мальчишку.
– Митька...
– Ми-тюш-кин Ми-тя...
– записывает женщина.
– Ишь ты... Идите-идите...
Мы идем.
– Чай будешь пить?
– спрашиваю я.
– Не... Меня дома ждут...
Я достаю из кармана мелочь.
– Спасибо...
– Заходи, - говорю я.
– Ладно...
– соглашается он не очень уверенно.
– Нет, правда... Приходи, поиграем как-нибудь...
Пацан смотрит удивленно.
– Да я один тут торчу...
– объясняю я.
– В целом доме. И знакомых у меня в городе - никого...