'Если бы я был учителем'
Шрифт:
– Прямо в газету?!
– Ой, а ошибки?!
– Ошибки я проверю и исправлю.
– Ой, спасибо, Анна Михайловна!
– А чего писать-то?..
– с недоумением спрашивает Афанасьев.
– Про школу. Про то, что каждый должен стараться учиться, про любимые предметы и учителей...
– объясняет Анна Михайловна.
– Хватит разговоров, начинайте, а то не успеете.
А Ленки и Цыбулько все нету...
– А если я не хочу быть учителем?
– спрашиваю я с места.
– Тогда как?
–
– пожимает плечами Анна Михайловна.
– Ты вообще можешь не писать, это не учебное задание...
Но я пишу.
Пишу торопливо. Наверное, делаю много ошибок. Ну и пусть! Мне весело и страшно...
"Митюшкина А., ученика 5 "В". Сочинение. "Если бы я был учителем":
"Смешно даже думать об этом! Быть учителем я не хочу ни за что, и представлять это не хочу даже понарошку. Надо быть совсем дураком, чтобы не понимать, что все должно быть не так, а совсем наоборот!
Вот как я это себе представляю: прихожу я в школу, а все учителя говорят мне:
"Здравствуй, Андрюша!" - и глаза у них добрые.
"Здрасте!
– отвечаю я сурово и иду себе мимо.
– Вызовите-ка ко мне директора! Что-то его второй день в школе не видать, прогуливает опять?!"
"Да он на совещании был", - заступаются учителя.
"А вот я сейчас разберусь, где он был!" - грозно обещаю я.
Прибегает директор. Очень испуганный. Смотрит в пол.
"Ты меня вызывал, Андрюша?"
"Зайдите ко мне в класс", - говорю я сердито.
В глазах у меня - лед, в голосе - сталь.
Мы входим в класс.
"Так вот зачем я вас вызвал, Владимир Палыч, что-то опять у учителей дисциплина разболталась. Опять они безобразничают на уроках!"
"Боже мой!
– бормочет директор.
– Неужели опять?"
"Представьте себе! Вчера на географии Юлия Ивановна обозвала Петрова бестолочью! Что это - метод воспитания в вашей школе?"
Директор разводит руками:
"Ох, Андрей, у меня уже просто руки опускаются! Сколько раз я ей говорил! Но, знаешь, ее надо понять - у нее сейчас неприятности дома, помнишь, я тебе в прошлый раз говорил..."
"А может, у Петрова тоже неприятности дома?
– укоризненно говорю я. Но он ведь не обзывается..."
Директор молчит, лицо у него несчастное, он вот-вот заплачет, будто он не директор, а маленький обиженный мальчик.
"Да ладно вам!
– говорю я.
– Чего вы, в самом-то деле! Чем плакать, лучше бы попробовали разобраться, что там к чему, в этой вашей педагогике! Это же просто!"
"Как же!
– машет рукой он.
– Вот ты сам сперва попробуй, а потом и говори!"
"По-моему, - говорю
"Ты с ума сошел!
– испуганно бормочет он.
– Разве это просто?!"
– До конца урока двадцать минут!
– объявляет Анна Михайловна. Поторапливайтесь!
А Ленки и Цыбулько нет и нет! Где они? Может, их в милицию забрали?.. За что?
– Митюшкин, что ты там пишешь? Я же сказала: тебе писать не надо.
Я не отвечаю, пишу дальше.
"...Директор вздыхает.
"Обратите особое внимание на поведение Анны Михайловны, - выговариваю ему я.
– Вчера она..."
"Обзывалась?"
"Хуже! Ударила Саньку Лапкина указкой!"
"Какой ужас!
– стонет директор.
– Какой позор!" - и хватается за голову.
"Немедленно позвать сюда Анну Михайловну!" - распоряжается он.
Ее приводят.
Директор волнуется, краснеет и даже не сразу может заговорить.
"Вы!
– наконец произносит он.
– Как вы смели?! Как могли, а?!"
Анна Михайловна с ходу начинает шмыгать носом.
"Я больше так не буду...
– обещает она.
– Понимаете, он..."
"Кто?"
"Лапкин... Он вертелся... а у меня указка в руке была... И... все как-то само собой вышло..."
"Та-ак!
– зловеще тянет директор и оборачивается ко мне: - Что будем делать, Андрей Петрович?"
"Я думаю, - говорю я, - пора исключить Анну Михайловну из школы. Довольно мы с ней мучались! Уговаривали, помогали, беседовали... Всякому терпению бывает конец!"
"Простите меня!
– в голос ревет Анна Михайловна.
– Я больше так никогда-а-а..."
"Нет, даже не просите!
– мрачно заявляет директор.
– Мне ваши обещания во где сидят! Вот переведем вас в школу для трудных, пусть там с вами разбираются!.."
И тут звенит звонок. Я сдаю свой листок Анне Михайловне.
Где же Ленка и Цыбулько?
Они возвращаются в середине следующего урока.
– Дежурные, кого нет?
– спросил физик, начиная урок.
– Цыбулько и Кайгородцевой.
И физик непонятно сказал:
– А-а... Ну это ладно... Они скоро придут.
Что там происходит? Что с ними? Они же ни в чем не виноваты!
Наконец - стук в дверь. Это они. Лица у них - непонятные.
– Ну?
– шепотом спрашиваю я Цыбулько.
Молчит.
– Да вы чего?
– Прекратите посторонние разговоры, - требует физик.
– Там только три рубля было...
– шепчет Цыбулько.
– А остальные?
– Не было...
И Ленка молчит, лицо растерянное и обиженное.