Шрифт:
Наталья Зоревна СОЛОМКО
"Если бы я был учителем..."
Повесть
В книгу входят повести "Белая лошадь - горе не мое", "Если бы я был учителем..." и рассказы "Любовь октябренка Овечкина" и др. о жизни современной школы, об учителях, молодых и опытных; о школьниках, их заботах и радостях.
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Часть первая. СОЧИНЕНИЕ НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ
Часть вторая. В РЫЖИХ НЕ ВЛЮБЛЯЮСЬ
________________________________________________________________
Часть
СОЧИНЕНИЕ НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ
Что Земля круглая, нам объясняли в школе. Но я это знал и сам, еще до школы. Наш поселок по имени Полуночное стоит на самой макушке Земли. Когда утром выходишь из дому, то сразу видать: Земля круглая, все в порядке улочки, обозначенные пунктиром деревянных одноэтажных домов, разбегаются от наших ворот и тянутся вниз, вниз - к лугам... В лугах пасутся кони. А за лугами - ближний лес, он светло-зеленый. А за ним - синь и темень тайги до самого горизонта. Сразу за горизонтом - Сибирь...
Я иду в школу по круглой Земле и думаю о лошадях, что пасутся в лугах и ждут меня. А я иду в школу...
Кто бы знал, как мне туда неохота!
Мое любимое время года - лето. Потому что не надо в школу. Летом я мечтаю стать лесником: в лесу тихо и никто не кричит, в лесу так хорошо, что и взрослым становиться необязательно.
Зато осенью, зимой и весной мое главное желание - скорее, во что бы то ни стало вырасти! Стать большим, сильным, недоступным. Чтобы меня все боялись и не трогали. Осенью, зимой и весной я мечтаю стать милиционером. А то слишком много хозяев! И каждый знает, каким ты должен быть, что ты должен делать. И каждый уверен, что он может поучать тебя, запрещать и наказывать.
Например, моя классная, Анна Михайловна... Когда она говорит: "Я из вас сделаю людей!" - мне становится страшно.
А когда она говорит: "Вырастете - сами спасибо скажете!" - я смеюсь. Потихоньку, конечно, чтоб она не заметила. Никогда, никогда я не скажу ей спасибо, пусть мне хоть сто лет будет! Она злая. А может, и не злая, а просто за что-то всех нас очень не любит. А за что - никто не знает...
В общем, конечно, я сам виноват. Я сам дурак! Остался на второй год. Один остался - все мои друзья ушли. Вон они - рядом, бегают по школьному двору, курят потихоньку за поленницей, идут домой, размахивая портфелями... Но что-то произошло, что-то разделило нас. Наверно, то, что они - в шестом, а я - в пятом. И я обхожу их стороной, стараюсь не встречаться. А новых друзей у меня нет. Ну их, они же малышня... Поэтому я все время один. Поэтому я весь год читаю книги. Там много всяких людей, они как живые, я люблю их. Но я про них знаю, а они про меня - нет, а так хочется поговорить с кем-нибудь, кто все понимает и не сердится... С мамой? Ей некогда. И она не любит говорить про книги. Я понимаю - ей трудно, она переживает из-за того, что я остался на второй год. Она любит меня и не любит, когда я читаю. Она говорит:
– Лучше - учись! Что тебе эти книги? Все, что нужно, написано в учебнике...
Я не спорю с мамой - я ее люблю. Особенно сейчас, когда она уже месяц лежит в больнице и я живу совсем один. Хуже
Они - добрые, хоть и молчаливые. Я разговариваю с ними. Они слушают и тихонько фыркают. С ними хорошо. И конюх, дядька Самойленко, меня не гонит, разрешает кататься.
– Митюшкин, ты опять без сменной обуви?!
– встречает меня на пороге школы Анна Михайловна.
– Опять, - отвечаю я.
– Ты, Митюшкин, не дерзи!
– сердито говорит Анна Михайловна и смотрит на меня не мигая.
– Ты, Митюшкин, достукаешься! Взрослый балбес, а понятия как...
– Она замолкает, подыскивает сравнение пообидней.
– ...как у первоклассника, - подсказываю я.
– Ну уж нет! Первоклассник рядом с тобой - Сократ!
– А это кто такой?
– выпучив глаза, интересуюсь я.
– Ну и неуч!
– отвечает она.
– Нет, правда, это кто? Писатель, что ль? А чего он такого написал?
– Вы поглядите на него!
– возмущается Анна Михайловна.
– Он мне будет экзамены устраивать! Пришел без сменной обуви, да еще и разговаривает!
Я ухожу и, уже поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице, слышу, как Анна Михайловна говорит кому-то:
– Вы можете себе это представить - дожить до таких лет и не знать, кто такой Сократ! Тупейшей души человек этот Митюшкин!
– Да чего вы от него хотите - второгодник!
– успокаивающе отвечают ей.
Мне смешно. Я ведь знаю, кто такой Сократ. Просто Анне Михайловне про это не говорю. Зачем?
Почему-то в школе я совсем другой. Я очень вредный в школе. Раньше со мной этого не было. Раньше я был тупица, но тихий. А теперь я тупица и хулиган. Так про меня говорят.
Раньше, когда меня ругали и спрашивали: "Тебе не стыдно?!" - я опускал голову и говорил: "Стыдно".
А теперь я говорю: "Не!" - и нахально улыбаюсь.
Я улыбаюсь нахально и мучаюсь. Потому что - я же знаю - человек должен быть добрым. А я - злой. Что-то со мной случилось, что ли. В школе я как с цепи срываюсь. Не могу я в школе быть добрым. Да от меня ведь этого и не требуют. Требуют, чтоб я был послушным...
Я не люблю себя такого - злого, вредного и улыбающегося нахально, но поделать с собой ничего не могу. Когда я говорю: "Не!" - и улыбаюсь, я вру. На самом деле мне стыдно. Но не перед Анной Михайловной, а перед кем-то другим. Не знаю, перед кем...
Звенит звонок - это начало моих ежедневных мучений.
Анна Михайловна входит в класс:
– Здравствуйте. Садитесь. Кто отсутствует?
– Все тута, - отвечает дежурный.
– Что я вам задавала?
Класс настороженно молчит: она задавала выучить наизусть стихотворение.
– Кажется, я задавала вам стихотворение... Все выучили?
– Все!
– говорит отличница Ленка.
– Так не бывает, Лена, - усмехается Анна Михайловна.
– Иди, отвечай.
Ленка быстро и четко оттарабанивает стихотворение и, получив привычную пятерку, садится на место.