Если свекровь - ведьма

Касмасова Лилия

Митрилок? Что это? Ведьминские деньги? Наверное, та монетка, в которую Маргарита окунала кольцо.

— Почему она не применит магию, чтобы освободиться? — спросила я у Бондина.

— Потому что инструкция запрещает инспекторшам колдовать во время проверок, — ответил он.

Позади послышался звон разбитого стекла. Инспектор вмиг притянул меня к себе, а мимо пролетел какой-то предмет. Далия поймала его — это был небольшой сундучок, — взяла оттуда горсть сияющих серебром монет, всучила сундук стоявшему рядом мужу,

подошла к девице и высыпала ей монеты на голову.

А потом к гусарше на скорости подплыли три разные дудки и задудели ей прямо в уши!

Я стояла далеко, но меня и то звук пронял аж до нытья в зубах. Я повернула кольцо. Жасмин окружили три призрака с дудками. Четвертый, прадедушка Миши, дирижировал ими. А пятый — пианист — хохотал в стороне, глядя на это.

А потом я заметила, что в магическом мире автобус выглядит совсем по-другому. Он был не белый, а красный. На окнах были решетки, а на двери висел ржавый амбарный замок.

Я отвернула кольцо обратно и вполголоса спросила у Бондина:

— Зачем решетки на окнах?

— Жасмин любит совмещать проверку с арестами, — сказал он.

Жасмин между тем кричала плачущим голосом:

— Думаете, раз вы призраки, вам это с рук сойдет! Даже если вы разлетитесь по всему свету, я пошлю за вами агентов! И они вас по ветру развеют!

В ответ дудки просвистели ей в уши еще раз. Потом чинно поплыли обратно к крыльцу.

— Я же говорил, — тихо прошептал мне на ухо инспектор, — что это забавно. С Барсуковой все время так, но она все-таки хочет чего-то добиться своими методами.

Он подошел к своей коллеге, которая уже освобождалась от пут (вручную), и обратился к собравшимся:

— Послушайте, не будьте столь строги, девочка только что из института. Она хочет быть любезной, но пока не знает как.

— Мы ее научим, — отозвалась мать Орхидеи, бодро тряхнув лиловой шляпкой.

— Отлично, — сказал инспектор и обернулся к девице: — Ну, Жасмин, тогда я со спокойной душой оставляю тебя здесь работать. — А потом склонился к самой ее голове, осторожно отодвинул запачканные яйцом патлы и что-то тихо ей сказал.

Та нехотя кивнула.

Инспектор стряхнул мяклую помидорку с эполета гусарши, вернулся ко мне и сказал:

— Я подозреваю, что Весловский нам чего-то не договорил и его дочь вполне могла направиться на остров Ла Гомера. Тем более что свадьба в тропическом стиле стоит на втором месте в романтических представлениях Мелиссы…

Ах, это типа когда вместо платьев и костюмов — пальмовые листья, и кокосы вместо лифчика. А вместо свадебного торта и шампанского, наверное, бананы и кактусовая брага. Или что там пьют на тропических островах?

— Но я бы все же проверил, куда они направились на ступе, — продолжал инспектор. — На острова на ней не улетишь, конечно. Но так как ступе не нужна дорога, можно улететь хотя и недалеко, но в любом направлении.

— Тогда

как же мы узнаем, куда они двинулись?

Инспектор ухмыльнулся:

— Ступы легко берут след друг друга.

— Как это? Как собаки?

— Ну не совсем. По-своему.

Так вот зачем ему понадобилась вторая ступа!

И мы бегом направились к роще у озера.

По дороге я спросила Бондина:

— Я вот что не поняла. Отец Мелиссы говорил о какой-то перенастройке ключей… Они, ну, какие-то компьютерные, цифровые?

Бондин рассмеялся:

— Магические. Вы же на территорию «Золотых тополей» тоже не просто так проехали. Что предъявляли у ворот?

— Браслет, — показала я.

Он сухо кивнул:

— Обручальный браслет! Да, многие так делают. Чтобы члены семьи могли беспрепятственно заходить-выходить. Ну вот, твой браслет и есть ключ.

— Миша называет их пропусками.

— Да, и так можно назвать.

Недалеко от берега озера, на слегка пожухлой траве, у пламеневшего ягодами куста боярышника, стояла огромная, с метр в высоту и не меньше метра в диаметре, бочка. Опираясь о бочку задом, стояла Орхидея и держала в руках метлу.

— Ну, — сказала она, выпрямляясь, — полетели?

— Да, — сказал инспектор.

— Мама любит летать с комфортом, — сказала Орхидея, показывая рукой внутрь бочки.

Я увидела там небольшое, обитое красным, мягкое сиденьице. Занимало оно треть бочки.

— Я буду управлять, поэтому полечу стоя, — сказала Орхидея. — А вы садитесь, пожалуйста… Только я не знаю, хватит ли места на двоих. Ну, ты, Вика, можешь присесть инспектору на колени, — и Орхидея мне подмигнула.

Еще чего не хватало!

— Я тоже полечу стоя, — сказала я.

— Отлично, — сказал наглый инспектор. — Значит, мне будет удобнее. Вы, я думаю, довольно тяжелая, еще все ноги отдавите.

Что? Это он намекает, что я толстая, что ли? Ну, может, моя фигура и не идеальна, а вот он — так вообще доходяга! И, кстати, мог бы, как джентльмен, возразить, что стоя полетит он, а не я!

Орхидея открыла дверцу ступы.

Инспектор зашел внутрь и уселся. Я зашла, постаравшись наступить рыжему на ноги (кеды ведь очень мягкая вещь, даже если маскируются под туфли). Но этот проныра быстро поджал свои длинные ноги, сплясав какую-то полечку.

В бочку вступила Орхидея, закрыла дверцу, которая закрылась с таким же звуком, с каким захлопывается дверца автомобиля, выставила метлу наружу, как весло, и сказала:

— Вверх.

Я взялась руками за край. Ступа оторвалась от земли и, слегка покачиваясь, поднялась над макушками деревьев. Ой, как качает! Мы будто в лодке. Да еще в небольшой шторм, пожалуй. (Хотя я никогда не каталась в лодке в шторм. Да и вообще не каталась. Но, думаю, ощущения должны быть примерно те же.)