Если

Джонс Н. Г.

— Так твоя жизнь, как одна большая папка Лиза Франк? Потому что я люблю такое (прим. Лиза Франк бизнессвумен, создатель папок с цветными картинками, на которых изображена радуга, а также разные животные).

— Лиза кто?

— Ох, не бери в голову, ты никогда не был десятилетней девочкой... — Я провела рукой по его шелковистым волнам. — Ты скучаешь по этому?

— Эм, ага. — Казалось, ему сложно сказать простое «да».

— Это может пройти с возрастом?

— По куче причин. — Это был один из ответов Эша, который

не был ответом, но я спустила все на тормозах.

— Так расскажи мне об одних из самых ярких вещей, что ты видишь. Расскажи о своих любимых.

Он сделал паузу на секунду, чтобы подумать, и затем приподнялся, чтобы оказаться рядом со мной на боку, опираясь головой на руку.

Он прищурился, воссоздавая каждую деталь в голове.

— Твой смех. Он идеально маслянисто-золотистый, как например, когда выпекаешь что-то до совершенства. Теплый... мягкий... мои кончики пальцев пощипывает и они теплые. А голос, когда ты говоришь... другой. Скажи мне что-нибудь, чтобы я мог описать его.

— Эм...— я нервно рассмеялась.

— Ах, вот он. — Он провел пальцем в воздухе перед нами. — Твой смех. Его брызги. — Я наблюдала, как его глаза видели что-то, что я не могла. — Ладно, скажи что-нибудь. Что угодно, — приказал он.

— Меня зовут Бёрди, — сказала я, совсем уж не оригинально.

— Бёрди, какое твое настоящее имя? — спросил он тихо. Он уже знал ответ. Слова не имели значения прямо сейчас, просто мелодия наших голосов. Он слушал, но его глаза уставились вперед, наблюдая за иллюзорным танцем цвета перед ним.

— Аннализа Робин Кэмпбелл.

Он указал в никуда, просто перед нами, когда его палец сделал тонкую горизонтальную волну.

— Зеленая и синяя краска танцует в пределах моей видимости. Прозрачная как свет. Освежающая. Твой смех теплый, но голос холодный. Как окунуться в бассейн в жаркий день. Они двигаются как длинные волны, и когда ты останавливаешься, распадаются. У тебя самый лучший голос и смех, который я когда-либо видел.

— Вау, спасибо. Ты видишь свой голос?

— Со мной это не работает. Теперь ты скажи мне что-нибудь.

Я чувствовала себя скучной по сравнению с его необыкновенным даром. Не было возможности сказать ему, что я чувствовала без того, чтобы просто сказать это. Его способность позволяла ему делиться чувствами, не говоря ни слова. Это казалось более безопасным для него, чтобы выражать, а для меня — слышать. Я еще не могла выразить все, что чувствовала, я уже и так поделилась многим о себе с ним в эту ночь.

— Бьюсь об заклад, ты хочешь знать, как мое лицо стало таким, — сказала я поверхностно, чтобы отвлечься от не таких уж поверхностных чувств, которые я испытывала к нему.

— Бьюсь об заклад, что ты хочешь знать, как я попал туда, где ты нашла меня, — сказал он. — Как насчет того, что я не буду спрашивать, и ты не будешь спрашивать?

Я не возражала рассказать Эшу, но я понимала, что это был его способ,

сказать мне, что он еще не готов поделиться этой историей. И я понимала. Мы оба пытались защитить, по крайней мере, какую-то часть себя. Вскоре я получу ответ. Просто не сегодня.

— Не знаю, как ты, — сказал Эш, — но мне нужно привести себя в порядок и правда нужно отлить.

— Мне тоже. Хочешь принять душ вместе? Я всегда хотела сделать это с кем-то.

— Еще один первый раз сегодня? — спросил он.

Я подмигнула ему.

Я уставилась на его длинное худое тело и упругую задницу, когда он пошел в ванную, давая ему время пописать, и последовала за ним, когда услышала, что включился душ.

Он уже ждал меня весь мокрый, когда я присоединилась к нему. Он притянул меня под распылитель и поцеловал, а вода каскадом потекла с его лба на мой нос и глаза, отчего я сморщила лицо. Он убрал лишнюю воду с моего лица, лаская сторону, который никто прежде не касался.

Когда люди целовали или обнимали меня, они всегда поворачивались к «хорошей стороне». Люди не касались шрама из уважения, как я предполагала, но я всегда чувствовала, что они думали, что он был заразным. С Эшем всегда казалось, что у него не было никаких задних мыслей.

— Бёрди! Бёрд!

Прежде чем я смогла ответить на паникующий зов Джордана, он был в ванной. У моей полупрозрачной занавески для душа не было роскоши скрыть личность моего компаньона, не то чтобы у Джоржана уже не было догадок.

Я могла только предположить, что он мог подумать, что я была в какой-то принудительной ситуации, когда вошел и увидел разбросанную одежду и шум из душа. Джоржан знал, что я была девственницей.

— Дерьмо, — прошептала я себе под нос. Я высунула голову. — Джордан, могу я получить немного личного пространства. — Я указала взглядом на выход.

Он поджал губы и наклонил шею из стороны в сторону.

— Ладно-ладно, — сказал он, опуская подбородок и смотря на Эша, который стоял позади меня. Он обернулся с какой-то дерзостью, взмахнул пальцем в воздухе и крикнул: — Эш, тебе лучше хорошо вести себя с моей девочкой. У нее есть два мужа гея, которые гиперопекающие...

И он ушел.

Я знала это «ладно-ладно». Это означало: «Ты маленькая лживая сучка. Я так и знал, что ты врушка».

Я бы хотела как-то объяснить, но это не имело значения. Все, что имело значения, — это был человек передо мной.

14 глава

Эш

Я проснулся после первой ночи с Бёрд более оживленным, чем вообще когда-либо был. Я чувствовал, что был готов принять любой вызов. Чувствовал себя обновленным. Я хотел творить, не сдерживаясь. Я хотел выразить свою энергию на мольберте, как будто разрезать запястья и брызгать краской прямо из вен.