Эти несносные флорентийки
Шрифт:
Она вымучила из себя слезу, и Тарчинини счёл своим долгом выказать сочувственный интерес.
— Правда?
— Как? Вы не в курсе моего несчастья?
— Право же...
Торжественным жестом графиня показала на фотографию ещё молодого мужчины и прокомментировала:
— Граф Гастон делла Ува. Приятнейший человек, мой муж. Он не мог вынести того, что землю его предков попирают немецкие орды, и скрылся в маки. Он сражался, как лев, синьор. Его более счастливые товарищи нашли меня и сказали: «Синьора, более храброго, чем дон Гастон,
Тарчинини шепотом перебил:
— И он?..
— Умер в бою, синьор! Оставшись один против тьмы чёрных рубашек, он убил двадцать из них, прежде чем испустил последний вздох. Герой!
Под впечатлением рассказа Ромео добавил проникновенным голосом:
— Не сомневаюсь в этом.
Тут, чего никто не мог предвидеть, графиня встала и в полный голос запела итальянский национальный гимн. Почти тотчас же из открытого в тёмный двор окна раздался визгливый женский голос, шедший откуда-то сверху:
— Замолчи, алкоголичка несчастная!
Оскорбление приостановило патриотический порыв вдовы дона Гастона. Вдохнув побольше воздуха, она подошла к окну, высунулась из него наполовину и, задрав голову вверх, заорала:
— Заткнись, а! Чёрт возьми!
На эту реплику живо последовал ответ:
— Старый отброс! Да у тебя совести нет!
— Это у тебя нет совести, потаскушка!
— Ну ты, бесстыдница чёртова!
— Лекарство от любви!
— Я скажу моему мужу, и он...
— Я не разговариваю с рогоносцами!
На этих словах графиня закончила ораторский поединок, захлопнула окно и совершенно невозмутимо сообщила своим гостям:
— Это Розалинда, живёт наверху. Она мало кому нравится. Она мне завидует, и иногда мы с ней переговариваемся.
Напуганный этой сценой и удостоверившись, что Фабрицио ничуть не смутился, Тарчинини попытался найти предлог к достойному отступлению.
— Я не желал бы вас ещё больше обременять, дорогая графиня, а потому позвольте нам удалиться.
— Ma que! Никогда в жизни! Я приготовила комнату специально для вас! Вы же не хотите нанести мне оскорбление, нет?
— Конечно же, нет!
— Если бы не постигшее меня большое несчастье, я была бы владелицей этого дома, а не консьержкой и приняла бы вас совсем по-другому, ma que! Но ведь сердце — главная ценность, не правда ли?
— Совершенно верно!
— Вы мне ничего не расскажете о Джульетте?
Ромео пришлось поведать историю их совместной жизни с Джульеттой, а графиня сопровождала рассказ трогательными восклицаниями одобрения и энтузиазма, создававшими звуковой фон рассказу веронца.
— А почему она не приехала?
— Из-за детей.
— Правда... Я тоже так хотела детей... Но я умру одна, как и жила одна со времени постигшего меня великого несчастья.
Тарчинини испугался нового приступа отчаяния. К счастью, графиня, хорошо себя знавшая, пресекла свой порыв, опустошив сразу два стакана граппы. Чудовище Фабрицио решил, что сейчас
— А графиня здорова выпить, да, папа?
Консьержка, начавшая уже понемногу терять чувство реальности, спросила:
— Что говорит bambino?
— Он восхищается вами.
— Мой Гастон тоже восхищался мной... Он ждёт меня на небесах...
Она устремила к потолку исступлённый взгляд и вздохнула:
— Ещё немного потерпи, amore mio [6] ! Я недолго задержусь здесь...
И повернувшись к Ромео, добавила:
— Я чувствую, что он скучает без меня. Сегодня день Святого Гастона. Для счастья и славы моего героя, погибшего за свободу Италии, я устраиваю небольшой интимный вечер для жильцов. Надеюсь, синьор, что вы и ваш прелестный ребёнок тоже будете с нами?
6
Amoremio – любовь моя (итал.)
— Ну, ведь Фабрицио...
— Нет, нет, я не хочу ничего слышать! Я рассчитываю на вас! Одно ваше присутствие напомнит мне о моей милой Джульетте и вернёт мне ощущение молодости. Вы же не хотите огорчить меня. Ваша дверь направо, прямо напротив синьорины Савозы, приятной особы, которая, если вам понадобится что-нибудь, рада будет вам услужить. До встречи, синьор Тарчинини, и благодарю небо за то, что оно привело вас сюда.
Ромео не был вполне убеждён в необходимости такого божественного вмешательства.
Когда веронец и его сын достигли первой лестничной площадки, дверь справа приоткрылась, и высокая сухопарая женщина с острыми плечами и длинным носом, возникшая в дверной щели, властным жестом пригласила Тарчинини подойти к ней. Супруг Джульетты поколебался, но его возраст, а потом присутствие сына успокоили его. Он послушался. Когда он оказался в непосредственной близости от двери, длинная тонкая рука внезапно появилась оттуда, схватила веронца и живо втянула его внутрь квартиры. В нос ему ударил запах плесени, и приглушенный голос произнёс:
— Извините, синьор, за эти предосторожности, но мы с мужем имеем несчастье жить среди всех этих людей, достойных презрения. Я знаю, что вы были у графини, когда мы с ней переговаривались. Я не хотела бы, чтобы вы думали, что то, что вы слышали, мой обычный словарный запас, к которому я часто прибегаю. Но ведь приходится употреблять те слова, которые собеседник может понять, да? Представляете, какое несчастье для Пьетро и для меня жить в этой клоаке! Пьетро мне все время говорит: «Розалинда, дорогая моя, забудь весь этот гнусный мир... Укройся возле тех, кого ты воплощала на сцене и кто более правдив, чем ужасные призраки, нас окружающие в жизни...» Я ведь была актрисой, синьор. Я играла всех шекспировских героинь...