Это могли быть мы
Шрифт:
– Майкл, рад тебя видеть! – Они посмотрели друг на друга с видом горилл, встретившихся в джунглях. – Вижу, ты уже познакомился с моей Кейт.
С «моей» Кейт? Он заявляет право собственности без покупки? Она рассердилась.
– Я просто слушал этот прекрасный британский акцент. Кэтрин говорит, что работает на телевидении.
– Она нигде не работает.
Спасибо, Конор, удружил…
– Я работала на телевидении в Англии, – произнесла Кейт, натянуто улыбнувшись. – После переезда сюда я не работаю.
Технически она имела на это право, но понятия не имела, с чего начать.
Кустистые
– Вы не здешняя и, наверное, не знаете, но я продюсирую небольшую программку, которая называется «Доброе утро, Западное побережье».
– О! Я ее видела. – Она и в самом деле видела эту передачу, и от волнения, совсем не свойственного обитателям Лос-Анджелеса, едва не пролила коктейль. – То есть я смотрю ее каждое утро с тех пор, как приехала. Она мне вроде как напоминает о доме.
Передача напоминала американскую версию британского утреннего телешоу с сюжетами о кулинарии, интервью и прочими легкими темами. Судя по лицу, продюсер в жизни еще не бывал так тронут.
– Почему бы вам не заглянуть как-нибудь к нам на студию? Я устрою вам экскурсию. Раз уж мы коллеги.
– Она была всего лишь репортером в местных новостях, – холодно произнес Конор.
– Референтом, – снова профессионально улыбнулась Кейт. – Но и в кадре бывала. Говорили, что меня собираются перевести в ведущие новостей, но, конечно, я бы скучала по журналистике. У меня есть степень магистра, – сказала она с притворной скромностью.
Конор никогда не учился в университете.
– Вот это женщина! – продюсер буквально схватил ее за руку и вложил ей в ладонь карточку. – Позвоните мне, Кэтрин. Кто знает? Возможно, у нас найдется местечко для такого таланта.
У Кейт закружилась голова. Одновременно и подкат, и предложение работы, как будто она и в самом деле реальный человек, и ей было весело. Посмотрев на Конора, она демонстративно вскинула подбородок. Он ничего не сказал, просто развернулся и побрел прочь. Она последовала за ним на высоких каблуках мелкими шажками из-за узкой юбки. Ей хотелось бы остаться здесь, блестящей и купающейся в обожании, поехать домой в одиночестве, чтобы на следующий день Конор позвонил ей робко и сконфуженно, но, черт побери, ее жизнь зависела от его расположения, а она только что уколола его самолюбие. Страх заставил ее ковылять следом за ним к дверям, где услужливые парковщики уже пригнали его машину. Она открыла дверцу сама и попыталась сесть в узком платье. Парковщик помог ей, а Конор, не обращая внимания, завел двигатель. Он отъехал прежде, чем она пристегнула ремень. В машину тугой струей врывался воздух. Голая нога липла к кожаному сиденью.
Она долго раздумывала, с чего начать, и наконец решилась.
– Я «твоя» Кейт, да? И никаких должностных обязанностей?
Он прибавил скорость.
– Он может предложить мне работу! Разве это не здорово? У меня снова появятся деньги. Понимаешь, трудно жить, не зная, не выставишь ли ты меня за порог, если я облажаюсь…
– Я хоть раз говорил, что могу выставить тебя за порог?
Она пожала плечами.
– Никогда. Просто мне кажется, что ты так можешь поступить. Я – не твоя девушка и не твой партнер. Просто твоя «Кейт». А ты… в общем, ты
Да разве справедливо, что он тут же бросился к ней, стоило другому мужчине проявить интерес? Некоторое время он молчал, и она ощутила, как ее наполняет безлюдная пустота каньонов, чернота калифорнийской ночи, но уже не могла остановиться.
– Я бы хотела найти работу. Я хочу отдавать что-то взамен.
– Послушай, он просто хочет залезть тебе под юбку.
От злости он на секунду перестал быть американцем, заговорив с ирландским выговором.
– Ты хочешь меня, Конор? Иначе с чего тебя это беспокоит?
– Меня это не беспокоит. Просто не хочу, чтобы ты выставила себя дурой.
– Кажется, ты ревнуешь.
Они летели по вымершему городу, и Кейт разглядывала собственное призрачное отражение в стекле, сквозь макияж и блеск кожи замечая где-то в глубине сталь своего характера.
– Я не ревную.
Как будто отсутствие чувств было признаком силы. Как будто злость не была чувством.
– Тогда, думаю, тебя не должно заботить, что я делаю.
Она бросила перчатку. Этот раунд она выиграла, но снова пришло ощущение, что, выиграв сражение, она проиграла войну. Если он и в самом деле не ревновал, то, наверное, и совсем ее не любил, и мог бросить в любой момент. Но хотя бы секс был хороший. Едва они добрались до дома, он положил ключи от машины на столик в прихожей. Потом посмотрел на нее в полутьме, освещаемой лишь подсветкой бассейна и переливающимися огнями города у подножья холмов.
– Ну? – с вызовом спросила она.
– Иди сюда.
Так она и сделала, шагая потными ногами по полу и оставляя мгновенно испарявшиеся отпечатки. Он стащил с нее платье и трусики. Кейт позволила ему рассмотреть себя – исполосованный живот и обвисающие груди, и полоску волос, которую она пропустила, брея подмышки. Он повел ее к лестнице, одной рукой расстегивая брюки, а потом прижал к себе и вдруг оказался внутри нее. Это напоминало удар в челюсть, и она вдруг поняла, что это и есть единственный способ узнать кого-то по-настоящему.
– Боже! Черт! Кейт!
Это похоже на команду? Она протянула руки и впилась ногтями в его бедра, ритмично прижимавшиеся к ней с резким хлюпающим звуком.
– Сильнее, – распорядилась она. – Трахай меня. Трахай сильнее.
Он подчинился. Его пальцы скребли ее лобок. Другой рукой он прижимал ее к себе. Она позволила ему то, за что раньше оттолкнула бы. Возможно, так и получится. Впервые за все время.
– Стой! – Он остановился, тяжело дыша ей в ухо. – Теперь продолжай. Давай!
Стоп… стоп… Она направила его палец туда, где было влажно и твердо. Почти, почти… ПОЧТИ.
Несколько секунд. Он снова начал двигаться, и она вдруг кончила, а следом за ней кончил и он.
– Господи! Кейт! – прокричал он ей в затылок, словно напоминая, кто она такая.
Ей нравилось слышать свое имя во время секса, в моменты, когда она забывала о себе, словно остров, который захлестнула гигантская волна.
Что бы она ни пыталась сказать, слова так и не сорвались с губ. Между ними все было влажно, потно, липко. Он, казалось, плакал.