Этот большой мир. Тайна пятой планеты
Шрифт:
— Интервал между буксировщиками?
— Пятнадцать между «ика», они идут крайними. 'Омар держится позади, в трёх километрах.
— Передай ему — пусть там и остаётся, в свалку не лезет. А сам займись правым.
— А как же второй? Лёш, до них уже семнадцать!..
— Делай что говорю. — ответил я. — Мы его встретим.
Я нажал клавишу инфракрасного передатчика.
— Серёга, как слышишь?
— Порядок. — дисциплинированно отозвался стажёр. — Слышимость на пять баллов.
— Хватай свой самопал и изготавливайся к стрельбе. По моему сигналу бей по японскому буксировщику. Целься в блок движков, они у него ближе к корме и по бокам — видишь, такие цилиндры?
— Вижу. —
— А куда ж ещё? Только кабину не задень, не хватало ещё трупов… И смотри, без команды не стрелять! Всё понял?
— Так точно, всё! — Серёжка приходил в себя. — Я сейчас, я быстро…
— Смотри, маслята не упусти… патроны то есть. А то разлетятся, лови их потом!
— А вы как же? — неуверенно осведомился он. Ясно, парень психует — хотя, похоже, был готов к такому развитию событий. Надо бы его приободрить, а то, в самом деле, влепит в кабину! Новые, усиленные патроны-вспышки давали лазерный луч такой мощности, что он вполне способен прожечь дыру и в пластиковом корпусе буксировщика, и в панцире вакуум- скафандра.
— Разговорчики, стажёр! — рявкнул я. — Начальство знает, что делать. Твоя задача — подбить ему с первого раза маневровые.
Выслушал в ответ бодрое «Слушш!» и полез в набедренный карман скафандра, куда перед вылетом засунул двуствольный громоздкий пистолет-ракетницу. Шесть красных ракет к нему лежали в другом кармане, и их тоже предстояло не упустить — что не так-то просто в громоздких, неуклюжих перчатках «Кондора».
Обошлось. Я зарядил оба ствола, повесил ракетницу на запястье и взялся за дальномер. Скафандр мой был из числа новых моделей, и предназначался, в том числе, и для исследовательских работ в Пространстве. В отличие от «Кондора-ОМ» и «Пустельги» в его оснащение входила масса полезных приспособлений — в том числе и мощный монокуляр, совмещённым с радиодальномером. Прибор крепился над правым плечом на телескопической штанге; я выдвинул его и принялся рассматривать приближающиеся японские буксировщики.
Что ж, пока всё идёт, как и задумано: Гена перехватил правого «Ика», и тому пришлось сбросить скорость. Сейчас буксировщики висят один напротив другого на дистанции в полкилометра, не предпринимая активных действия. Вот и хорошо, вот и не надо…
«Омар» Стивена (на этом расстоянии оптика позволяла разглядеть нарисованные на борту единичку и изображение фигуристой блондинки в экономном бикини), как я и ожидал, держится позади, не демонстрируя стремления принять участие в намечающейся схватке. Третий буксировщик, «ика», идёт прямо на нас, Красные циферки отсчитывали дистанцию — семь километров… пять… три…
— Серёга, готов?
— Держу на прицеле! — мгновенно откликнулся стажёр. Представляю, как у него сейчас зудит палец на спуске…
— Стреляй сразу после меня!
Я поднял ракетницу, уперев запястье в край контейнера, и навёл стволы на быстро растущее пятнышко, превратившееся спустя несколько секунд в крошечный крестик. «Ика» надвигался неумолимо, раскинув щупальца-манипуляторы подобно своему тёзке, гигантскому кальмару-убийце, атакующему зазевавшегося кита. Я представил, как суставчатые щупальца захлёстывают колпак кабины, как сдавливают её, вминая людей фигурки с ложементы, как хлещет из расколотых гермошлемов воздух, смешанный с кровавыми брызгами. Нет, ребята, теперь уж на жалуйтесь, не мы начали…
Отсчёт дистанции перешёл на метры — семьсот, пятьсот, триста, сто… Я дождался, когда на экране вспыхнут пятёрка и нолик, и надавил на спуск.
Первая ракета ударила в борт буксировщика по касательной и отрикошетила, рассыпавшись огнистыми искрами. Вторая прошла впритирку к прозрачному колпаку кабины,
Получалось это у него неважно. После нескольких кувырков ударила ещё одна струя, из соседнего цилиндра — видимо стажёр сумел повредить и его, — и буксировщик с возрастающей скоростью понесло на «обруч». Я замер — «ика» неизбежно должен был врезаться в металлическую поверхность метрах в трёхстах полутора от нас. Видимо, японский пилот тоже это понял — блеснул, отлетая, прозрачный колпак кабины, и из неё вылетели наружу две фигурки, привязанные к ложементам. Брошенный «ика» закувыркался ещё сильнее и изменил направление движения. На миг мне показалось, что он избегнет столкновения, но нет — удар, отозвавшийся подошвах моего «Кондора» через металл «обруча», растущее бесформенное белёсое облако, разлетевшиеся в разные стороны клочья, обломки, оторванное щупальце-манипулятор, конвульсивно дёргающееся оторванной паучьей лапкой лапкой — финита!
В наушниках зашипело.
— Ну, вы, блин, даёте… — голос Власьева был обалделым. — Что дальше делать, а? Мой «ика» не движется, «омар» тоже завис на одном месте…
Я откашлялся — в горле першило.
— А ничего, мы уже всё сделали. Отстучи Стивену морзянкой — пусть забирает этих лишенцев и валит вместе со вторым «ика» к «Фубуки». Хватит с них на сегодня баталий… да и с нас тоже.
— Ясно, сделаю. — Гена отключился. Через несколько секунд одна из ярких точек сдвинулась и быстро понеслась к «обручу» это Стивен спешил подобрать незадачливых японских коллег. Я мысленно пожелал ему удачи и утопил пальцем клавишу ИК-связи.
— Отличный выстрел, стажёр! Можешь гордиться, — первая в истории победа в космическом бою, место в истории тебе обеспечено!
Серёжка не ответил, переваривал произошедшее. Я поискал взглядом Юрку-Кащея.
— Чего застыл? Давай-ка отколупнём эту хрень, — я похлопал по боку приборного контейнера, украшенного замысловатым иероглифом, — и назад, пока япошки ещё какую-нибудь гадость не придумали…
V
Миру тошнило от отвращения — никогда в жизни она не была такой грязной и вонючей. Верее сказать, тошнило бы, останься в желудке хоть крошка хлеба, хоть капля воды. Остаток они допили ещё вчера — хватило по половине глотка каждой из трёх. Соня то и дело теряла сознание, лепетала что-то воспалившимися, сухими губами — у виолончелистки был жар, она мотала головой, и приходилось следить, чтобы не ударилась о битые кирпичи, которыми был завален подвал, где укрывались девушки. Мира держалась только на отвращении к себе самой — ей невыносима была мысль, что когда их выкопают, её тело увидят в таком вот ужасном состоянии. Если выкопают, конечно…