Этот большой мир. Тайна пятой планеты
Шрифт:
Влада же долгими часами сидела, сжавшись в комочек, в дальнем углу и не реагировала на попытки заговорить с ней — впрочем, Мира давно уже оставила их, не в состоянии выговорить хоть слово мучительно сухим, запёкшимся ртом.
Здание, двухэтажный административный корпус, в подвале которого девушки укрылись сразу после катастрофы, непрерывно потрясывало — то несильно, то так, что стены ходили ходуном, а с потолка сыпалось цементное крошево. Во время особенно сильного толчка по бетонным стенам зазмеились трещины, и Мира поняла, что следующие судороги земли могут похоронить их тут заживо… если, конечно раньше их не прикончат жажда и отравленная атмосфера.
Что же теперь — выбираться наружу? Но там метель из обжигающего пепла, валящиеся с неба камни, убийственно- горячие вулканические газы, расползающиеся от пролома в земле, из которого
Это было настоящие чудо, что девушки сумели-таки отыскать в этом хаосе укрытие — подвал в крыле наполовину обрушившегося от подземных толчков административного корпуса. Здание рухнуло на их глазах, открыв взорам часть холла и лестничную площадку — и под нижним пролётом Влада разглядела уходящую вниз узкий проём. Туда они и кинулись и глазам своим не поверили, увидав незапертую стальную дверь в конце очень крутой лестницы, ведущей вниз.
Раненый умер спустя пять часов. Девушки ничем не могли ему помочь, только промыли рану (на это ушла почти вся вода из нашедшейся в сумке Влады пластиковой бутылки) и перевязали тое-как страшную рану на затылке. Тело и сейчас лежало в углу, и от него по подвалу уже начал распространяться отвратительно-сладковатый аромат разложения.
Не только трупный запах гнал измученных девушек наружу. Мира осознавала (насколько она ещё сохранила способность что-то осознавать) что это лишь вопрос времени — и недолгого! — когда очередной подземный толчок похоронит всех троих заживо — если жажда не прикончит их раньше. Она подползла к железной двери, поднялась и потянула за ручку. Дверь подалась только после четвёртого рывка (секунды мертвящего ужаса, за которые скрипачка ясно представила себе лестничный пролёт заваленный рухнувшими сверху бетонными глыбами) но всё же открылась с ужасающим скрежетом. В открывшийся проём ворвались облако пепла, сразу стало нечем дышать. Они с Владой перетащили Соню через порог — вверху, в прямоугольном проёме, выводящем в холл, было сумрачно, и Мира поймала себя на мысли, что не знает, какое там время суток. Часы показывали половину четвёртого, но это запросто мог быть и день, а сумрак — это следствие затянувшего всё вокруг вулканического пепла.
— Пойдёмте, что ли? — прохрипела Влада, и они, подхватив под мышки болтающуюся безвольной куклой виолончелистку, принялись карабкаться по высоким ступеням вверх… в неизвестность.
Уцелевших машин ни на площади перед административным корпусом, ни на парковках не нашлось сгорели, были побиты падающими с неба камнями, превратились в высоченные сугробы вулканического пепла. Однако, сбоку от здания обнаружился широкий навес, под которым стояло несколько машин, избежавших общей участи, и в одну из них, крошечный микроавтобус (на таких по территории комплекса разъезжали сотрудники вспомогательных служб и экскурсанты) девушки и втиснулась, Влада уселась за руль, правый, как и на всех здешних авто; Мира устроила Соню, села рядом и микроавтобус, объезжая брошенные, разбитые, сгоревшие машины, выехал из-под навеса и направился к воротам. Пеплопад немного поутих, хотя по-прежнему застилал всё вокруг, и даже фары дальнего света, которые Влада включила в попытках разглядеть хоть что-то, мало исправляли ситуацию. Но всё же они были не вполне бесполезны — лучи выхватили из сплошной серой пелены автомат, торгующий напитками водой. Влада затормозила и, вскрыв автомат нашедшейся под сиденьем монтировкой, вернулась с охапкой бутылок. Мира тут же завладела одной и поднесла горлышко к губам подруги. Нескольких глотков хватило, чтобы Соня пришла в себя, а микроавтобус уже выскочил из распахнутых настежь ворот и бодро катился по серпантину вниз, прочь от комплекса. Мира оглянулась — сквозь пепельно-серое марево просвечивал огненный столб магмы, озаряющий всё вокруг зловеще- багровым светом.
Через несколько километров серпантин круто повернул. Пеплопад почти прекратился — почти отвесный
Проехав около километра, они обогнули завал из деревьев и остановились на укрытой со всех сторон площадке. Тропа отсюда круто спускалась к речке, и Мира, а вслед за ней и спутницы, с наслаждением смыли с себя грязь, страх и жуть этих дней. Вода была холоднющая (речка сбегала с лежащего на перевале, ледника) — но девушек это не остановило — наскоро ополоснувшись, они прополоскали одежду и развешали её на кустах сушиться. Влада отыскала в бардачке начатую пачку фруктового печенья и два вездесущих шоколадных батончика «Марс» — не слишком обильная трапеза для троих, но всё же лучше, чем ничего. Кроме минералки, Влада прихватила из раскуроченного автомата несколько бутылочек американского лимонада «Кока Кола» — в тёмно-коричневой жидкости было много сахара, и он, как и тонизирующие вещества, был сейчас не лишним для измученных двухдневной голодовкой девушек.
Прикончив свою бутылочку (стеклянную, с узкой осиной талией) Мира принялась озираться. Давшее им приют ущелье в ширину имело метров триста и тянулось вверх, к перевалу на два-три километра. Скальные отвесные стены возвышались по обе стороны метров на двести — хорошо, подумала скрипачка, что стоянка их не у подножий скал, откуда могут свалиться камни. И тут же, подтверждая её опасения, земля под ногами дрогнула, издалека долетел гул, а со склона, метрах в двухстах от их стоянки, обрушился довольно сильный камнепад. Соня ойкнула; Влада проводила падающие с обрыва глыбы, мрачным взглядом и заметила, что если уж случится землетрясение, достаточно сильное, чтобы обрушить скалы, им хотя бы мучиться не придётся — раздавит, разотрёт в порошок, и охнуть не успеют…
Несмотря ни на что, уезжать отсюда девушки не собирались. Чистая вода есть, голод кое-как утолили, пепел с неба не падает (ну хорошо, почти не падает) — не так уж плохо в их-то отчаянном положении. А что потрясывает время от времени да погрохатывает где-то за хребтом — так сейчас, наверное, по всему острову, а может, и по всей Японии трясёт и громыхает… Рано или поздно, заявила Влада, всё это закончится — и тогда они сядут в машину, задним ходом (на узкой тропе было не развернуться) выберутся из ущелья и попробуют добраться до людей. Мира её уверенности не разделяла, но соглашалась, что сейчас, и правда, не стоит трогаться с места. В микроавтобусе имелся радиоприёмник, и сквозь трескотню помех то и дело прорывался голос диктора, убеждавшего слушателей найти безопасное место и ни в коем случае его не покидать. Спасатели работают, силы самообороны (армии в Японии, как известно, нет) приведены в готовность, не падайте духом, помощь уже близка… Других радиостанций они поймать не смогли — были тому виной помехи от взбунтовавшегося обруча, или прохождению радиоволн мешали облака пепла — Мира не знала. Оставалось радоваться даже этим скудным обрывками информации, долетавшим из внешнего мира…
«Скиф-Алеф» трясло. До сих пор Дима ни разу не испытывал такой зубодробительной вытряхивающей душу тряски — разве что на вибростенде, во время переподготовки в ЦП. Атмосфера взбесилась ещё на подходе к Японским островам — на цель решено было заходить с юго-востока, со стороны под прикрытием колоссального шлейфа пепла и пыли, ежесекундно выбрасываемых в атмосферу десятком пробудившихся вулканов. Выше этого шлейфа ревели бешеные горизонтальные потоки, которые тащили за собой длинные полосы мельчайшей пыли, и как раз к ним старался прижаться Шарль — в этом адском месиве, пронизанном ветвящимися молниями, безнадёжно вязли лучи наземных радаров, как и самолёта ДРЛО японских сил самообороны, патрулирующего близ побережья острова Сикоку. Вообще-то летучих радаров должно быть два, плюс несколько истребителей-перехватчиков, но их пришлось вернуть — воздухозаборники турбореактивных двигателей наглотались вулканического пепла, и это могло закончиться катастрофой. Но и десантному боту, чьи жидкостные ракетные движки не нуждались в забортном воздухе, приходилось нелегко.