Этот мир не для нежных
Шрифт:
Лив уже уронила голову в ладони, намереваясь излить душевные метания традиционным для себя в последнее время способом, как чья-то рука уже привычным мягким движением легла на её волосы. Она подняла голову, ожидая увидеть Джонга, и, конечно же, увидела именно его.
— Извини, — все так же лучезарно, хотя несколько устало улыбнулся он. — Мы часто забываем, что тебе может быть неприятно оставаться ... без ... кого-нибудь.
Он намеренно избегал слова «одиночество». Собственно и слова такого в обиходе не было. Похоже, что здесь оно употреблялось только в самом крайнем случае. Когда кому-нибудь очень нужно было крепко выругаться. «Иди ты
— Ничего, — Лив шмыгнула носом, но плакать тут же расхотела. — Я же всегда так живу.
Он сел рядом, тёплый и сочувствующий. Лив попыталась определить, что в ощущениях складывается не так, и вдруг поняла: она не чувствует присутствие Маджонга. Кажется, они впервые с Джонгом разговаривают наедине. Она повертела головой, пытаясь своим шестым чувством, как радаром, обнаружить в их радиусе тёмного хансанга, но на этом радаре возможное незримое присутствие второго близнеца всё так же застыло на отметке «ноль». Это было ... Странно. Она уже было собралась спросить Джонга, куда подевалась его копия, но осеклась. Поняла, что не нужно сейчас об этом спрашивать.
— Зачем приезжал Теки? — ещё раз шмыгнув носом и устыдившись этого непроизвольного и некрасивого шмыга, спросила Лив. — Это касается меня? Они видели?
Джонг был невероятно задумчив и рассеян. Казалось, он молчал целую вечность, глядя куда вдаль, поверх головы Лив, когда наконец-то (девушка уже собиралась прервать сама это затянувшееся молчание) произнёс:
— Теки... Ах, да. Он видел тебя, но сейчас это уже не самое важное...
— То есть, как?
— На Ириде стали происходить странные дела, Лив.
Он впервые назвал место их обитания Иридой. Но Лив так испугалась даже не его словам про странности, а растерянному тону, который прозвучал в его голосе, что на это событие даже не отреагировала.
— Это как? Что за новости? — голос прозвучал жалобно.
— Не бойся, — Джонг спохватился, что сказал лишнее. — Тебе в данный момент ничего не угрожает. По крайней мере, сейчас у меня есть все возможности, чтобы защитить. Но...
Лив замерла, ожидая, что последует за этим «но». Джонг вдруг схватил её за руку, крепко сжал.
— Но что-то происходит на высоком уровне. Теки близок ко двору, и он сказал это. Монахиня...
— Монахиня? — Лив впервые услышала о том, что тут существует какая-то власть.
— Да, тревога идёт от неё. Началась непонятная мобилизация во владениях замков. А юххи... Они перерывают все городские трущобы, и даже начинают вторгаться в поместья.
— Почему? — Лив внутренним, ещё никогда не подводившим её чутьем, поняла, что происходит что-то действительно из ряда вон выходящее.
— Ходят слухи, что сбежал.... Нет, это невозможно, но народ упорно говорит о сбежавшем хансанге. Вернее, о том, что это ещё не случилось, но вот-вот случится. Говорят об измене в одном из замков Ириды. И юххи явно готовятся кого-то искать. Конечно, банхала, выжившего. Причем, с несвойственной им яростью.
— Это плохо?
— Это непривычно. Никогда на моей памяти не поднималась такая паника на Ириде. А непривычно — это плохо.
Лив попыталась выдернуть свою ладонь из рук Джонга, потому что он, сам того не замечая, давил уже больно. Но парень только ещё крепче перехватил её пальцы. И продолжал:
— Волнения несут в себе хаос.
—
— Волнения смешивают краски, — сказал Джонг. — Нарушают границы владений. Взбунтовавшийся цвет... Мы можем держать его границы какое-то время, но если волнение идёт от королевы, мы бессильны.
— И что? — Лив не понимала.
— Подумай, что получается, если несколько красок смешать в одну?
— Грязь? — недолго думая, выпалила Лив.
— Да. Причем та грязь, которую ничем не смоешь.
Тут Джонг словно опомнившись наконец-то посмотрел на девушку. Он заметил, что крепко сжимает её ладонь, быстро отпустил руку и покраснел. Ну, так показалось Лив, потому что сумерки уже совсем опустились на землю, заполнили собой ветер между ними, и четко отследить изменения его лица, она, конечно же, не могла. Просто показалось. Она почувствовала волнение, наполнившее Джонга, но это уже не была тревога о судьбах Ириды. В сумерках она услышала, как колотится его сердце и вдруг с удивлением подумала: «Я ему...».
— Мне очень хочется тебя защитить, — сглотнув невысказанные слова, ставшие поперек горла, произнёс парень. — И больно от мысли, что с тобой что-то может случиться. Словно ты... Словно ты — часть меня.
Джонг, кажется, был поражён своими словами не меньше, чем Лив. Она собиралась ответить что-нибудь, но тут же почувствовала приближение Маджонга. Тёмный шел незримый в темноте, и даже на расстоянии чувствовалось, что он был вне себя от бешенства. Лив выскочила из беседки и, стараясь, не столкнуться с мрачным хансангом, побежала в замок. Она и так все больше и больше боялась Маджонга, а теперь столкновение с ним казалось просто катастрофой.
Ей придётся с ним столкнуться, конечно. Только пусть это будет уже завтра. Или... когда-нибудь.
Впрочем, и на следующий день, и на последующий, девушка толком не общалась ни с одним, ни с другим. И эти дни уже не казались Лив столь безмятежными, хотя она как прежде жила принцессой на Ириде. «Этот мир не для нежных», — звучал в ней мамин голос в предутреннюю пору, и она просыпалась от него. Ничего хорошего этот голос не сулил.
Лив поднималась с половины сдвоенной, огромной кровати, на которой ночевала одна, и думала о том, что вот-вот нужно предпринимать какие-либо действия. Впрочем, сейчас начало этих действий не зависело от неё, что раздражало ещё больше. Она словно опять была закрыта некой непонятной ей волей, как в поселке лесорубов. Пусть и без ужасных монстров, и с горячей водой, которая была к её услугам круглые сутки, и кучей всяких кремов, и в красивом платье. Но как можно было наслаждаться сказкой, в которую она попала, если не было никакой возможности по своей воле выйти из заколдованного круга?
Настроение ухудшалось ещё и потому, что Джонг-Маджонг эти дни пропадал где-то с утра до вечера. Разум увещевал, что у хансангов непременно должны были быть какие-то дела, но чувство одиночества лелеяло в душе слабые ростки обиды. Обижаться было глупо, да. Но так оно и было.
Весь день Лив проводила в обществе бесшумной Нан-Сунан, которая появлялась то тут, то там, хлопоча по хозяйственным делам в замке, безмолвно, как привидение. Лив пробовала несколько раз заговорить с ней, но женщины, одновременно поджав губы, проходили мимо. Девушке казалось, что если бы они могли, то прошли бы сквозь её тело, выражая своё такое полное презрение.