Этюд для уголовного розыска
Шрифт:
* * *
Рустам вышел из гостиницы. Билет на Баку он приобрел с вечера. До поезда оставалось около часа и можно было не спеша пройтись до вокзала пешком.
У входа его окликнул Гусейнов.
— Здравствуйте, а я вас поджидаю, мне дежурный сказал, что вы сегодня уезжаете, и приехал попрощаться. Вы на вокзал?
— Да, мой поезд через час, но я решил пройтись по свежему воздуху.
— Тогда, если позволите, я вас провожу и задам несколько вопросов, а то дома прохода не дают, интересуются, как мы вышли на убийцу. Зауважали у нас милицию, а то болтали черт знает что. Вынь да положь им убийцу, вроде в кармане его прячу. Критиковать все мастаки, а разве каждому объяснишь, что такое наша служба. Без малого тридцать лет погоны ношу. Кому рассказать, как нелегко приходится.
Участковый неожиданно умолк, спохватившись, что надоедает подполковнику
— Вы уж извините, но иногда хочется выговориться, тем более перед человеком, который тебя понимает, знает наши проблемы, — закончил он свой монолог.
— Ничего, — успокоил его Бабаев. — Так что конкретно вас интересует?
— Расскажите все с самого начала.
— Пожалуйста, — охотно согласился Бабаев. — Знаете, сейчас уже можно сказать, что ключом к раскрытию преступления стало ранение Фамиля. Вернувшись в райцентр, я выяснил, кто из жителей вашего села обращался приблизительно в тот период за медицинской помощью, кто совершил какие-либо мелкие противоправные выходки. Охватил где-то около шести месяцев до и после происшествия на почте. Пострадавших от бытовых травм было четверо. Но мое внимание привлек Фамиль Сулейманов, ранее судимый, рана в области бедра. Безусловно, это могла быть бытовая травма, как он и говорил, причиненная вилами, но я вспомнил о том, что в уголовном мире ножевое ранение в бедро, руку имеет свой символический смысл, часто носит предупредительный характер. Позже узнал, что у Фамиля вообще нет домашнего скота, и с вилами в руках его в жизни никто никогда не видел, сено он не заготавливал. А коль скоро версия о сведении счетов обретала реальные очертания, то личность Фамиля требовала пристального внимания.
Другой центральный персонаж, привлекший мое внимание, — Адалят Бахшалиев. Его приезд был неожиданным для родителей, насколько я понял из бесед с ними. В их семье ничего тревожного, требовавшего его присутствия не произошло. Обычно о своем приезде он извещал телеграммой, а в данном случае не сделал этого. Причину своего неожиданного появления объяснил тем, что соскучился. Более того, меня насторожило, что его видели пару раз у дома Фамиля, но вместе они нигде не появлялись. Он исчез за неделю до убийства так же неожиданно, как и появился.
Я решил проверить и это. Если существует «эффект присутствия», о котором любят говорить криминалисты, то возможен и «эффект отсутствия», который он мог себе обеспечить. По моей просьбе сотрудники уголовного розыска из Ошского УВД сообщили, что опросом соседей установлено: Бахшалиев появился дня через три после интересовавшей меня даты — дня убийства. И не исключалось, что попрощавшись с родителями, он никуда не уехал, а отсиживался у того же Фамиля или где-нибудь в райцентре.
Мои рассуждения строились следующим образом. Если, допуская условно, подозрения в отношении этих двоих обоснованны или по крайней мере имеют под собой реальную почву, то моя логическая схема страдает отсутствием самого главного — ответа на вопрос, зачем им нужно было убивать начальника почты, ведь старая криминалистическая истина гласит: ищи того, кому выгодно. Ревность, месть, корысть, мало ли что еще руководило преступниками.
Признаться, поначалу Сардар вызвал у меня серьезные подозрения. Могло же оказаться, что он сам убийца или нашел исполнителя. Мотив — ревность. Версия напрашивалась сама собой. Но в ходе всесторонней проверки она полностью отпала.
С другой версией разобраться было сложнее. В начерченный мною треугольник, связывающий Фамиля, Адалята и убитого, не встраивались предположения о случайных ссорах на почве личной неприязни. Этого ничего не было. Значит, что-то другое. Но что? Может, почтовый работник прочел какое-то письмо, содержащее компрометирующие сведения? И хотя, как потом выяснилось, эта часть моих выводов не подтвердилась, в целом направление мысли было верным.
Все началось с почты, с выполнения убитым служебных обязанностей. Сулейманов систематически получал посылки, люди неоднократно видели это. Откуда посылки? Его родственники, как мне стало известно, все проживают в вашем районе, я заинтересовался, поэтому попросил вас послать кого-нибудь к Фамилю за пустыми почтовыми ящиками. Предварительно подготовившись, я наблюдал за этой сценой с чердака соседнего дома. Мальчугану Фамиль ответил отказом. Но, как говорится, отрицательный результат — тоже результат. Человек, регулярно получающий посылки, пожалел соседу, с которым находится в хороших отношениях, посылочный ящик. Согласитесь, выглядит это странно, непонятная мелочность. Но самое интересное было потом. Поспешно заперев ворота, Фамиль забежал в дом, и вынес оттуда семь фанерных ящичков, облив их бензином, сжег в огороде. Вывод один. Просьба соседа насторожила его, сыграло свою роль и то, что он видел его накануне с вами. Тогда-то и мелькнула у него мысль, впервые со дня убийства, что инспектор, возможно, его в чем-то подозревает. Зачем ему понадобилось избавляться
Убитый был педантичным человеком, он аккуратно заносил себе в канцелярскую книгу все посылки и бандероли, получаемые и отправляемые сельчанами. Я изучил его записи. Фамиль получил две посылки за три недели до убийства. Их обратный адрес — Ошская область, откуда, как вам известно, срочно прибыл и Адалят Бахшалиев.
Напрашивалось предположение, что ранение Фамиля могло быть делом его рук, в случае, если тот не выполнил каких-то обязательств. Например, не выплатил деньги за полученный в посылке товар. Вес посылок был очень небольшим в сравнении с такими же по размерам ящиками. Кстати, на это, на свою беду, обратил внимание начальник почты, подшутивший над Фамилем: «тебе что, друзья воздух посылают или траву?».
Произнося последнее слово, он, безусловно, не догадывался о его двойном смысле, так много значащем для наркоманов. Встревожившись, Фамиль позвонил в Ош другу, от которого получал наркотики, и дал понять, что случилась беда, они на грани провала. Должно быть, Адалят струхнул, побежал к компаньонам и, получив от них соответствующие указания, срочно прибыл на место. Решение хозяев было однозначным — почтальона убрать и как можно скорее. Встретившись с Фамилем, Адалят так ему и заявил, но тот заартачился, не хотел идти на мокрое дело. У них произошла небольшая перепалка. Он панически боялся тех, кто стоял за Адалятом. Знал, что если милиция выйдет на них, ему не жить ни здесь, ни в колонии, даже под землей найдут и беспощадно расправятся. Адалят тоже не смел ослушаться шефов. Натолкнувшись на отказ Фамиля, решил подстраховаться в их глазах, ударив его финкой в ногу, мол, я не обманываю, ваше указание Фамилю передал, а предупреждение — тому доказательство. Назначив Фамилю недельный срок, ушел и сам отсиживался в райцентре у знакомого парня в ожидании вестей из селения. Между прочим, он несколько раз звонил Фамилю, напоминал, что ждет. Фамиль колебался недолго, понимал, что его ждет в случае неподчинения. Встретившись с одним из своих постоянных клиентов-наркоманов, запугав его возможным арестом из-за якобы готовящегося разоблачения со стороны Лятифова, стал склонять его пойти на дело. Пообещал ему крупную сумму денег и вдоволь анаши. Долго уговаривать не пришлось. Вечером, к закрытию, когда порядком стемнело, они подошли к почте и, убедившись, что Лятифов один, вошли внутрь, прикрыв за собой дверь. Не торопились убивать, допытывались, на всякий случай, откуда ему известно про травку и не сболтнул ли он кому-нибудь, например, участковому, о посылках с анашой. Не добившись ничего от растерявшегося Лятифова, они его удушили принесенным с собой проводом. Бедняга так и умер в неведении о причинах расправы над ним. Уходя, они заперли дверь, повесив замок.
— Вот и вся история, — закончил рассказ подполковник. — Следствие вскроет дополнительные факты, уже сейчас вышли на наркобизнесменов в Оше, за ними тянется длинный шлейф тяжких преступлений. Возможно, мне придется выехать туда. Ну, будем прощаться. Как бы мой поезд не ушел без меня.
— Подождите, — остановил его Гусейнов, — вы ничего не сказали о встречах Ганимат с Октаем.
— О, они не имели отношения к интересующему нас уголовному делу. Поэтому, о них не надо вспоминать. Октай был единственным человеком, который, на мой взгляд, понимал, как мучается Ганимат. Ну, до свидания, мне пора.
Гусейнов крепко пожал подполковнику руку, от души пожелав ему успеха. Старый участковый был под впечатлением состоявшегося разговора, восхищался умом, профессионализмом подполковника. Простой, уважительный, с ним, со старшим лейтенантом — на равных, не одергивал, не поучал, как некоторые. Вот только жаль, что сам он немного оплошал с чайханой. Надо же было такому случиться!
Краски
Начальник инспекции по делам несовершеннолетних Зейналов не пользовался уважением у подчиненных. Работал он в этой должности около шести месяцев, и все это время небольшой, когда-то дружный коллектив лихорадило. Причиной тому был сам Зейналов. Смутно представляя себе специфику работы с трудными подростками, он тем не менее вел себя, как крупный знаток детской психологии, и практически любой разговор, раньше проходивший в инспекции в форме заинтересованной дискуссии о методике работы с конкретным подчиненным, у него заканчивался раздраженным высказыванием о том, что нужно меньше философствовать, а сразу оформлять документы в специальное учебное заведение. Возражений Зейналов не терпел, переходил на крик: «А если он завтра преступление совершит, ты отвечать будешь? Про тебя и не вспомнят. Кому нужен какой-то инспектор? Мне, начальнику, отвечать придется! А я не собираюсь из-за вашей болтовни портить себе будущее».