Этюд для уголовного розыска
Шрифт:
Джангир прижался к стене, сделав вид, что уступает дорогу, а когда преступник поравнялся с ним, бросился на него и сбил с ног. Вместе с подоспевшим сотрудником милиции скрутили его, несмотря на отчаянное сопротивление.
Домой пришел с синяком под глазом и разбитой губой. Тамара всполошилась, а он, успокоив ее, тут же огорошил новостью.
— Мне предложили работать в милиции.
— И что же ты?
— Я согласился.
— Но ведь ты даже не посоветовался со мной, — обиделась Тамара вначале, а потом, посмотрев на него внимательно, молча принялась обрабатывать синяк и разбитые губы. Переубеждать его она не стала, хотя не скрывала, что недовольна выбором.
Начинал Джангир патрульным милиционером, потом заочно окончил юридический факультет, перешел оперуполномоченным уголовного розыска.
Жена и дети уже привыкли к его длительным отлучкам, ночным вызовам и дежурствам. Она освободила его от всех хозяйственных забот.
* * *
Демонстрировался зарубежный художественный фильм о полиции. Импозантного вида комиссар творил чудеса, смело применял оружие, блистал приемами карате, успевая при этом предаваться любовным утехам. Супермен-полицейский вызвал в Джангире чувство необъяснимой злости. Великолепные машины, вальяжные позы, рестораны, женщины, меняющиеся костюмы, плащи, куртки. Черт знает что, не работа, а прогулка. Как ни приукрашивай, а преступность есть преступность, т. е. насилие, искалеченные судьбы, потерянные жизни. Джангир как профессионал был глубоко убежден, что приукрашивание преступного мира, создание вокруг него романтического ореола ничего кроме вреда не принесет. Сильная личность полицейского, для которого не существует непреодолимых барьеров, раздражала бутафорностью.
Насмотрятся парни такой жизни и рвутся служить в милицию, а потом окунутся в прозу и рапорт на стол начальнику: «Прошу представить к увольнению, я ошибся в выборе жизненного пути». Сколько таких ребят он перевидел, и сам прошел через отрезвление реальностью. Взять, к примеру, заурядные бытовые скандалы, на них часто приходилось выезжать в составе оперативной группы. И всякий раз оставался неприятный осадок. Ругань, слезы, истерика, перекошенные яростью лица, испуганные глаза детей. Разнимать дерущихся — самое неблагодарное занятие, нередко обе стороны объединяются, и тогда грязный мат звучит уже в твой адрес, кидаются в драку. В плаче закатываются дети, видящие в дяде-милиционере, увозящем пьяного отца, но все же отца, — злого, бесчувственного человека.
Вроде пустяковое дело — бытовой конфликт, как бы деликатно ни разнимал, разнимешь — ругают, что был грубым, не примешь меры — бедой обернется, и вновь виновата милиция. До сих пор его пробирает холодок от одного воспоминания. Произошло все следующим образом. Семейный дебошир, загнав в кладовку жену и детей, топором крошил мебель. Уповать на то, что покончив с мебелью, он успокоится, было нельзя, требовались энергичные действия. В пьяном угаре он мог перекинуть ярость и на домочадцев. Дверь в квартиру оказалась запертой, и соседи настойчиво предлагали ее взломать. Джангир решил поступить иначе. Поднявшись на крышу, он, повиснув на руках, спрыгнул на балкон, толкнул плечом дверь и влетел в комнату. Мужик оказался рослым и, несмотря на солидный вес, достаточно подвижным. Не раздумывая, он уверенно двинулся на нежданного гостя, даже наставленный в его сторону пистолет не возымел действия. Джангир едва успел отскочить за массивный обеденный стол, перегородивший половину комнаты. В самом деле, не станешь же стрелять в пьяного человека. Они замерли, глядя друг на друга, разделенные столом.
— Кончай дурака валять, — пытался образумить хозяина Джангир. — Брось топор, давай поговорим.
Дебошир молчал, свирепо пожирая глазами откуда-то появившегося парня и вряд ли что-либо понимая. У него, наверное, белая горячка, подумал Джангир, и едва успел уклониться от удара, нанесенного через стол. Мужчина взревел, негодуя на неудачу, размахивая топором и яростно ругаясь, метнулся влево вокруг стола. В стремительном темпе они сделали несколько кругов и снова остановились, сторожа каждое движение друг друга. Преследователь тяжело дышал и, по-видимому, уже выдыхался. Переведя дух, он вновь предпринял попытку настичь Джангира, но опять безрезультатно. В молчании они изучающе осматривали друг друга. Улучив момент, Джангир засунул мешавший ему пистолет под ремень брюк, обе руки
После того вызова он с опаской относился к бытовым выездам. Вот уж поистине, никогда не знаешь, что у пьяного на уме. Поднявший руку на мать, жену, детей, вряд ли пожалеет постороннего, да еще милиционера. Но обидно все-таки бывало, когда на следующий день после скандала в милицию приходили мать, жена или дочь и брали под защиту непутевого сына, мужа, отца. И не просто защищали, а порой возводили напраслину на работника милиции, приехавшего по их же вызову. Сознавая свою неправоту, оправдывались тем, что мы, мол, вызывали вас просто поговорить, пристыдить, а вы сразу к себе везете, привлекаете к ответственности. Как говорится, куда ни кинь, а сотруднику милиции всюду клин.
* * *
Фильм, как он и предполагал, окончился полным успехом красавца комиссара, и зал быстро опустел. Джангиру некуда было торопиться, он медленно вышел на улицу, с неудовольствием думая о том, что впереди еще целый день. Пустое времяпрепровождение изматывало. Без работы, бывшей на протяжении многих лет смыслом жизни, чувствовал себя потерянным, не находил сил сопротивляться одолевающей его тоске, давящей на психику опустошенности. Сутки, когда-то вмещавшие массу событий, раздвоились в сознании на две сумрачные половины от утра до вечера и с вечера до утра. Преследуемый тягостными мыслями, не зная, чем заняться, он отчаянно тосковал. Рецепторы души были обнажены до последнего предела.
С небольшими перерывами неотвязно преследовали подробности последнего задержания. Им стало известно, что в одной из квартир скрываются двое опасных преступников, бежавшие из мест лишения свободы. За ними тянулся целый шлейф убийств, разбойных нападений, ограблений. Преступники знали, что их ждала высшая мера наказания, и не рассчитывали на снисхождение. Такие сопротивляются до последнего. Операцией по задержанию руководил начальник городского отдела внутренних дел полковник Хромов. Высказывались различные предложения, но в итоге решили брать преступников при выходе на улицу. Предусмотрели и такой вариант, как вызов преступниками такси. В этом случае за рулем должен был сидеть один из сотрудников уголовного розыска. Обезвредить в момент посадки посчитали наиболее оптимальным. В деталях проработали расстановку группы захвата и обеспечения. Первым должен был встретиться с ними Джангир. Ему предстояло сыграть роль жильца, поднимающегося навстречу в подъезде. Для полной убедительности он должен был держать в руке сумку с провизией или ведерко с мусором. В его задачу входило пропустить их и затем блокировать им путь назад. На исходные позиции заступили в шесть утра и простояли до десяти, ежеминутно ожидая появления преступников. Ребятам, затаившимся в машинах и на улице, было проще, а Джангиру при виде каждого жильца, появившегося в подъезде, приходилось с озабоченным видом рыться в хозяйственной сумке, завязывать шнурки туфель и придумывать другие ухищрения. Словом, изображать человека, поднимающегося к кому-то на верхний этаж.
Он четко уловил в отдававшейся тишине подъезда их шаги. Подхватив сумку, перешагивая через ступеньки, направился навстречу. Встретились на лестничном пролете между третьим и четвертым этажами. Мужчины предупредительно посторонились, давая ему возможность пройти. Поднявшись на пару пролетов, Джангир опустил сумку, снял пистолет с предохранителя и бесшумно скользнул назад. Внизу послышался топот ног, раздались выстрелы. Значит, сорвалось, с досадой подумал он. Снова выстрел и звук быстро приближающихся шагов. Вот их отделяет только один пролет. Они увидели друг друга одновременно. Преступник выстрелил не раздумывая, и Джангира обдало горячей волной. Навалившись на перила и теряя сознание, он нажал на спуск почти в упор.